В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 1
Шрифт:
35 этаж, в лифте только мы, без остановок и лишних попутчиков, возможно опять благодаря присутствию Эвелин Гувер и ее невидимому кольцу всевластия. Что это за отдел? Кабинеты-офисы ведущих студийных фотографов, художников-редакторов и концептуалистов? Какому директору я теперь должна подчиняться, не считая самого главного боса?
Периодический мандраж накрывает время от времени, заполняя кристаллами льда с кипящей лавой пульсирующие сосуды и капилляры в глазах, висках и в зудящей коже. Мне все еще не верится, что я делаю все это добровольно, по собственной воле!
Робин, надеюсь, ты запоминаешь не только, что нам говорят, но и куда ведут. Потому что я опять ни хрена не вижу,
Ты ведь не рядом? Господи, умоляю, сжалься! Пусть его не будет сейчас ни в этом здании, ни в этом городе, ни где-либо вообще во всей этой вселенной. Пусть он окажется моей больной воспаленной галлюцинацией из прошлого, от которой мне посчастливило уже раз излечиться. Я не хочу вспоминать ни стука его сердца, ни звука голоса, ни движения его шепота в моих волосах… Я не хочу чувствовать касания и объятий его рук, иначе… это будет предел! Я просто… умру, скончаюсь на месте.
Белые стены? Это мрамор, дерево или ламинат? Я не соображаю. Я… у меня в буквальном смысле отвисает челюсть, как только сознание вместе со зрением возвращаются на свои законные места.
У Эллис Льюис широко раскрываются глаза и округляется ротик. Первое, что она наконец-то замечает в упор и весьма четкой картинкой – крупные бутоны бордовых бархатных роз не иначе как самого «черного» сорта Black Baccara. Нет, не несколько штучек или дюжин в одном букете, а, мать вашу, целое море идеально подобранных цвет к цвету, размер к размеру свежих и восхитительных цветов!
– Мать моя женщина! – выпаливает Робин где-то по левое от меня плечо. Замирает рядом, видимо не решаясь идти вперед первой, пока я сама этого не сделаю.
Поднимаю взгляд, глаза, голову выше. Пытаюсь обхватить открытое пространство незнакомого помещения напротив "узкого" коридора приемной и двух живых "изгородей" из роз вдоль обеих стен "тоннеля", пока до меня не доходит, что это и есть мой рабочий кабинет. Вернее его открытая моему взору часть. Пластиковые вазоны с пышными и высокими букетами по всему периметру комнаты и стены-углы самого коридора, казалось затопили и скрыли как минимум две трети обзора всего кабинета. Ну, разве что кроме панорамного окна напротив.
– Что… это такое? – кажется, по моим губам начинает растягиваться ошалелая улыбочка.
Даже показываю пальцем на ближайший букет роз с очень высокими стеблями-ножками без единого шипа… Fuck! По высоте они почти достают мне до солнечного сплетения. Сколько их вообще? Сотни? Тысяча? А главное… я почти не слышу их запаха. Какой-то особый сорт для аллергиков? То, что они настоящие и живые, в этом я нисколько не сомневаюсь.
– Небольшой бонус-подарок к вашему первому рабочему дню! – Эвелин Гувер останавливается посреди кабинета, повернувшись к нам лицом и полубоком со своей эксклюзивной улыбкой идеального секретаря. Изящный жест-взмах правой руки, приглашающий переступить "порог" моего сказочного чудо-кабинета. Надеюсь, цветочные феи сейчас не взлетят в воздух над всеми этими бутонами? Может я до сих пор еще сплю?
Сжимаю крепче пальцы на лямке сумочки у плеча, стараясь вышагивать как можно уверенней, с невозмутимостью надменного скептика, привыкшего и не к таким шокирующим сюрпризам. Правда, взгляд тянется вправо, отталкиваясь от фигуры Эвелин, будто избегая намеренно зрительного контакта с этой женщиной, торопливо прячась на поверхности и в пространстве вещей самого кабинета. Он и вправду куда больше, чем видно из коридора приемной, и ко всему прочему к нему примыкало как минимум парочка смежных помещений неопределенной площади, как раз за стенами прохода, из которого я только что вышла. Не знаю, или это все розы, или фигура миссис Гувер, или удачное соседство соседней комнаты, но мое сознание с напряженным вниманием сосредоточенно как раз правым крылом кабинета, управляя моим телом в угоду сложившимся обстоятельствам. Здесь еще больше вазонов с такими же идентичными букетами, но им не удается полностью скрыть-перекрыть большинство элементов не менее шикарной офисной мебели с ультрасовременным дизайном общего интерьера. Наверное успеваю проделать только несколько шагов за несколько секунд до того, как успеваю различить поверхность большой дугообразной столешницы моего будущего рабочего стола, парочку шкафов-горок с молочными полками из закалённого стекла, еще розы, дверь в соседнюю комнату… Моя челюсть отвисает все больше, но сознание едва успевает обработать и зафиксировать в памяти четкие картинки увиденных вещей. Слишком мало для этого времени, как и для полного понимания главного факта – я ещё не осознаю/не ощущаю себя законной хозяйкой и владелицей всего этого… И где вы видите в моих руках картонную коробку с моими личными вещами?
– Надеюсь, наши оформители угадали со стилем и цветом?..
Господи, зачем так резко оборачиваться? Эллис… тебе же не в самый затылок это прошептали.
Как я еще не хлопнулась в обморок и не вскрикнула? Но я могла поклясться, что чувствовала и "видела" своим затылком лишь одно присутствие Эвелин Гувер и Робин Поланик. Как, вашу мать?..
Скажите, что это не сон! Меня опять перемкнуло, разыгралось воображение, давно умершая галлюцинация вырвалась из спящего подсознания… мой самый жуткий кошмар стал явью…
– Мисс Людвидж… – боже!.. идеальный росчерк выразительного контура губ ослепительной белозубой улыбки фотомодели мирового уровня… мягкий взгляд темного янтаря карих глаз – прямой, спокойный… практически неощутимый… Чеканные черты безупречной лепной маски живого мрамора, гладкого… реального лица Дэниэла Мэндэлла-младшего!
Нет, это была не встреча лицом к лицу в трех шагах стремительно сокращающегося расстояния. Это был, вашу мать, атакующий удар оглушающего взрыва со спины и сразу в лоб! И, нет, он не подкрался, не набросил на меня сетей, не выстрелил в упор разрывной шрапнелью… не схватил, как когда-то Саманту Грин прямо за горло… Но я почувствовала именно все это, за все эти считанные мгновения, в едином реальном ударе самой мощной волны самого сильнейшего ментального взрыва.
Он не шагнул на встречу мне… он буквально разорвал самым спокойным неспешным шагом то, что я так старательно воздвигала между нашими жизнями все эти дни… Он прорвался в мою реальность, сорвав-смяв последний барьер-стену… Он стал Дэниэлом Мэндэллом-младшим с самой чарующей улыбкой гостеприимного хозяина, человеком, который смотрел на Алисию Людвидж, а не на Эллис Льюис. И он действительно был искренне рад встрече и знакомству с ней, потому что… Потому что он смотрел на нее, в ее широко распахнутые серо-зеленые глаза так, словно видел ее впервые в жизни!
– Не могу выразить словами, насколько я счастлив тому факту, что наконец-то могу познакомиться с вами лично! И хоть как-то попытаться загладить вину за свое вчерашнее отсутствие на подписании трудового договора…
Я слышу все до самого последнего произносимого им слова… я вижу, чувствую… боже… я не просто чувствую, а буквально зависаю-растворяюсь в этом, как в собственных ударах взбесившегося сердца, в оголившихся нервах кожи, которую словно вывернули изнанкой наружу… Не понимаю, не успеваю уловить-определить ни одной из эмоций, накрывших меня оглушающей контузией непроницаемого купола. Я сама стала сплошным оголенным проводом из сплошных ощущений…