В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 1
Шрифт:
Последняя на этот день улыбка поджатых губ изощрённого циника перед последним завершающим смертельным броском или выстрелом… Смотреть в эти проникающие в тебя завораживающие глаза и не иметь возможности пробиться через их неприступную оборону титановой стали? Разве это честно? Беспрепятственно просачиваться в меня, жечь меня изнутри, душить, перетягивать-переплетать пальцами хрупкие нити моих нервов и эмоций, и при этом… не подпускать к себе дальше расстояния вытянутой руки, дальше касания ладоней, пальцев… губ!
Тебе было мало затопить меня своим разъедающим токсином изнутри, так ещё надо завершить свой крестовый поход оттиском-клейма несокрушимого
Как я не дёрнулась в унисон судорожного удара-спазма собственного сердца? Как не выдернула руки из его ладоней до того, как он нагнулся с довольно ясным и показательным намереньем? Может меня парализовало? Или обрывки здравого разума удерживали моё тело в паре микронах от вопящих инстинктов самосохранения? Или это всё-таки он удерживал меня сам, и далеко не одним ласковым пожатием рук, перетянув все мои мышцы невидимыми зажимами-стяжками, припечатав-припаяв к месту раскалённым прессом ментального воздействия, незримого касания-стимуляции затягивающихся узелков замораживающего страха, накидывая петлю за петлёй, звено за звеном…
Простой поцелуй руки? Нет, только не для меня и уж тем более не для него! И он не позволит мне сжать пальцы, напрячь ладонь, показать хоть одним едва уловимым движением или вздохом своё неприятие к его поцелую… поскольку его попросту нет! Потому что чувствовать его снова через столько лет в таком состоянии – равносильно пережить десять клинических мини-смертей… Остановка сердца – инъекция адреналина прямо в сердечный клапан его руками! Новый, мощный толчок под прохладный отпечаток его прижимающихся губ, ударом удушливой испарины, обволакивающим саваном невидимого пара, второй кожей поверх всего тела. Я хочу умереть, здесь и прямо сейчас, или каким-то немыслимым чудом остановить это безумие, взмолиться, выдернуть наконец-то руку!
Хватит, умоляю, ты уже сказал-сделал, что хотел! Ты уже напугал меня до смерти. Остановись, не заставляй упрашивать тебя об этом на коленях! Ещё пара судорожных вздохов и я разрыдаюсь! Неужели ты этого и ждёшь? Вывести меня первой из игры практически на первых ходах… Прервать этот нелепый фарс моей ответной истерикой? И чтобы тогда было? Если бы я действительно сорвалась?.. Ты готов меня унизить перед другими людьми?.. О, боже…
– Постараюсь сделать все, что в моих силах! – почему не зажмурилась, не сжала пальцы в кулак, лишь бы хоть как-то сорвать/загасить эту картинку, эти ощущения… тебя самого? – Чтобы не разочаровать господина Мэндэлла-старшего! Это было бы… непозволительно с моей стороны.
– Нисколько не сомневаюсь!
Не знаю, что хуже? Чувствовать мягкое… влажное давление его губ на своей руке или снова смотреть в его глаза… и все равно продолжать чувствовать отпечаток его поцелуя на горящей коже, даже под накрывшей сверху сухой ладони. Он и не собирался прекращать своих изощренных атак искусного манипулятора. Ему даже не надо было срывать с меня одежду, чтобы я могла ощутить себя абсолютно голой перед ним, перед присутствующими… перед всем миром. Достаточно скользнуть кончиками пальцев по моей руке едва уловимой ненавязчивой лаской по запястью, слегка поддевая край манжета рукава водолазки. Бл**ь, я была готова поклясться, что он коснулся самой центральной точки его внутренней стороны или у меня разыгралось воображение. Он не мог знать и тем более нащупать букву очень маленькой татуировки. Это попросту невозможно!
– Удачи вам на новом рабочем месте, мисс Людвидж. Как бы не хотелось прерывать столь волнующих и незабываемых моментов данной встречи, тем не менее я безмерно счастлив, что мне выпал такой исключительный шанс познакомиться с вами лично.
Мягкая идеальная улыбка сомкнутых губ завершающим аккордом или выстрелом прямо в мои глаза. А я все жду, когда он выпустит мою руку.
– Взаимно, господин Мэндэлл!
Твою мать, хватит уже! Отпусти! Разожми пальцы… хватит душить меня, хватит затягивать в себя, в свою кожу, вены, в свои глаза… в свой голос. У меня сейчас голова лопнет!.. Бога ради, остановись! Уйди… исчезни! Еще несколько мгновений и эти затянувшиеся в вечность минуты окончательно меня добьют.
Fuck!.. Что это? Почему?.. Как?!
Я даже не почувствовала, когда именно он выпустил мою руку. И выпустил ли он ее вообще… отпустил ли с ней и меня, разжал ли ладони и пальцы или все еще продолжал накручивать растянутые нити нервов в тугие узелки, пока отходил от меня с той же безупречной улыбочкой с высоко поднятой головой вышколенного кронпринца. Продолжал держать меня своим взглядом даже когда повернулся спиной… продолжая сжимать руки на моих дрожащих запястьях… на моем горле…
До сих пор не в состоянии сделать глубокого вдоха полной грудью, никак не могу поверить, осознать, принять все это в себя! Все еще не верю, что не сплю!
Что это такое на хрен только что было, я вас спрашиваю? И почему оно не заканчивается? – Потому что это все только начинается, Эллис. И сделай мне одолжение, только не говори, что ты ни черта не понимаешь…
– О-мой-бог! – Робин Поланик бесшумно подкрадывается на то самое место, где до нее перед этим только что стоял сам президент "Глобал-Вижн". Глаза расширены с фанатичным блеском разыгравшихся не на шутку зеленых бесят, еще немного и из округлившегося ротика вырвется восторженный писк. А ведь за все то время, что Мэндэлл-младший здесь пробыл, он ни разу не посмотрел в сторону своей без пяти минут новой прифигевшей фанатки, даже когда разворачивался на выход. По правде говоря, он и на Эвелин Гувер не взглянул… Будто кроме меня в этом кабинете никого больше не было!
Черт, Робби, я тебя умоляю, только не сейчас! Мне абсолютно не нравится твоя реакция! АБ-СО-ЛЮТ-НО!!!
– Так как на счет цветов, мисс Людвидж?
Перевожу растерянный взгляд на лицо Эвелин, хотя продолжаю тянуться боковым зрением в коридор приемной за движением удаляющегося Мэндэлла.
Вы что не видите, вашу маму?.. Он же еще здесь!
Прекрасно знаю, или скорее чувствую, что он не обернется, не посмотрит через плечо, не выдаст ни движением, ни взглядом с улыбкой своих истинных чувств и уж тем более не рассмеется мне в лицо. И не потому, что и дальше намерен разыгрывать весь этот фарс с нашим якобы первым знакомством, а потому что это давало слишком много власти и преимущества в его и без того все контролирующие руки.
Хоть убейте, до сих пор не понимаю и не знаю, чего хочу!
Да! Возможно смотреть в его спину, четко видеть, осознавать, что это реально он, что это не галлюцинация и не сон и… он не исчезнет, даже когда полностью скроется из виду. Он будет все это время рядом! Да, вашу срань! Он же и был все это время рядом! И вчера тоже!
Какие на хрен гребаные цветы, если я до сих пор чувствую его? Руки, отпечаток губ, оттиск прочных шелковых нитей ментального кокона, врезающихся в каждый участок перетянутой ледяным ознобом кожи. Мне надо сесть, а лучше лечь или упасть замертво…