В мире фантастики и приключений. Выпуск 5. Вахта «Арамиса»
Шрифт:
— Должно быть, очень ослаб.
— Наверно. Он получил большую дозу облучения, путешествие по пустыне должно было его здорово утомить, тем более что он довольно стар.
— Как долго они живут?
— Около шестидесяти оборотов планеты, то есть немного меньше шестидесяти наших лет. Эдем обращается вокруг своего солнца чуть быстрее, чем Земля.
— Как они питаются?
— Довольно своеобразно. Кажется, эволюция проходила тут иначе, чем на Земле. Они могут непосредственно усваивать некоторые неорганические субстанции.
— Действительно своеобразно, — сказал
— Ага, грунт, который вынес тот, первый! — вдруг сообразил Химик.
Они остановились.
— Да, но таким способом двутелы питались тысячи лет назад. Теперь в нормальных условиях так никто не поступает. Эти тонкие чаши на равнине как бы их аккумуляторы продовольствия.
— Это что, живые существа?
— Не знаю. Во всяком случае, они избирательно извлекают из глубины и накапливают вещества, которые служат двутелам пищей. Их много, разных видов.
— Да, очевидно, двутелы должны их разводить, вернее, возделывать, — сказал Химик. — На юге мы видели целые плантации этих чаш. Но зачем тот, который забрался в ракету, рылся в глине?
— Потому что после захода солнца чаши втягиваются под почву.
— Все равно глины было везде достаточно, а он выбрал именно эту, в ракете.
— Может, потому, что она была разрыхлена, а он — голоден. Мы не говорили об этом с нашим астрономом. Возможно, что тот двутел действительно бежал из долины на юге…
— Дорогие мои, идите теперь спать, — обратился Координатор к Физику и Кибернетику, — а мы займемся делом. Скора двенадцать.
— Двенадцать ночи?
— А как же. Я вижу, вы уже совсем потеряли счет времени?
— Ну, в таких условиях…
Позади послышались шаги. Из библиотеки вышел Доктор. Все испытующе смотрели на него.
— Спит, — сказал он. — Худо с ним. Когда вы вышли, я решил было…
— Он не кончил.
— Но ты говорил с ним?
— Говорил. То есть… Понимаете, мне показалось, что это конец… Я спросил его, можем ли мы что-нибудь для них сделать. Для всех.
— И что он сказал?
— Нуль, — медленно повторил Доктор, и всем показалось, что они слышат мертвый голос калькулятора.
— Идите теперь и ложитесь, — сказал Координатор через мгновение. — Но я еще воспользуюсь тем, что мы все вместе, и спрошу вас — будем ли мы стартовать?
— Да, — сказал Инженер.
— Да, — произнесли Физик и Химик почти одновременно.
— Да, — присоединился Кибернетик.
— А ты? Молчишь? — спросил Координатор Доктора.
— Я размышляю. Понимаете, мне еще никогда не было так интересно…
— Понимаю, тебя интересует, как им можно помочь. Но теперь-то ты уже знаешь, что…
— Нет. Не знаю, — тихо сказал Доктор.
Глава четырнадцатая
Часом позже по откинутой крышке грузового люка сполз Защитник. Инженер остановил его в двухстах метрах от стеклянистой стены, сходящейся кверху, словно недостроенный свод, и принялся за дело. Тьма гигантскими скачками убегала в глубь пустыни. Ослепительные гремящие бичи рассекали зеркальную стену, сочащиеся жаром плиты падали
— Пришлось бы ждать минимум четверо суток, — сказал Координатор, — но мы пустим туда Черного и чистильщиков.
— Да, радиоактивность значительна только на поверхности. Достаточно будет сильной струи песка под давлением. А обломки нужно собрать в одном месте и закопать.
— Можно бы загрузить их в кормовой отстойник. — Координатор задумчиво смотрел на вишневый отсвет пылающих развалин.
— Зачем? — удивился Инженер. — Нам это ничего не даст, бесполезный балласт.
— Я предпочел бы не оставлять радиоактивных следов… Они не знают атомной энергии, и лучше, чтобы они ее не узнали…
— Может, ты и прав, — пробурчал Инженер. — Эдем… — добавил он через мгновение. — Ты знаешь, передо мной вырисовывается картина… После того, что рассказал этот двутел-астроном, вернее… калькулятор… жуткая картина…
— Да, — медленно кивнул Координатор. — Какое-то крайнее, потрясающе последовательное злоупотребление теорией информации. Оказывается, она может быть инструментом пыток более чудовищных, чем любые физические мучения. Селекция, торможение, блокировка информации — таким способом в самом деле можно культивировать геометрически точную, кошмарную «прокрустику», как сказал калькулятор.
— Как ты думаешь, они… он это понимает?
— Что значит — понимает? А… ты имеешь в виду, считает ли он такое состояние нормальным? Ну, в определенном смысле, пожалуй, да. Ведь ничего другого он не знает. Хотя он ссылается на их древнюю историю — тиранов, сначала обычных, потом анонимных, — значит, он обладает масштабом для сравнения. Да, наверно, если бы ему не с чем было сравнивать, он не сумел бы нам все рассказать.
— Если апелляция к тирании дает ему возможность вспомнить о лучших временах, то… благодарю…
— А все-таки… Это в некотором роде логичный путь развития. Какой-то очередной тиран, видимо, напал на мысль, что личная анонимность при существующей системе управления будет выгоднее. Общество, не имея возможности сконцентрировать сопротивление, направить враждебные чувства на конкретную особу, становится в какой-то мере морально разоруженным.
— Ах, ты это так понимаешь? Безличный тиран.
— Может, это ложная аналогия, но через некоторое время, когда теоретические основы этой их «прокрустики» сложились, кто-то из его наследников пошел еще дальше, ликвидировал — мнимо, конечно, — даже свое инкогнито, упразднил самого себя, саму систему правления. Конечно, исключительно в сфере понятий, слов, публичных высказываний…