В мире фантастики и приключений. Выпуск 6. Вторжение в Персей
Шрифт:
Лусин с мольбой тронул меня за плечо:
– Сохранить, Эли! Нас много. Громовержец – один. Уникальный. Пегасы – тоже редкие. Высадить на планете. Пусть размножаются. Пойми, Эли! А?
– Ты произнес большую и горячую речь, впервые слышу от тебя такую, Лусин, – сказал я. – Если бы можно было где-нибудь высадить пегасов, я и Астра добавил бы к ним в компанию, пусть уж и он спасется. Надежды нет, Лусин!
Я ушел, не дожидаясь, какую еще нелепость он сморозит. Я вдруг успокоился. Отчаяние, терзавшее меня перед МУМ, пропало, словно я передал его Трубу и Лусину. Я знал
Осима в командирском зале встретил меня восклицанием:
– Наконец-то вы появились, адмирал. Командующий вражеским флотом обратился с наглым посланием.
17
Прежде чем ознакомиться с депешей разрушителей, я посмотрел на стереоэкран. Зеленые огоньки собирались в кучки, пылали раздражающе ярко. Что-то произошло новое – корабли противника пренебрегли дистанцией безопасности, недавно так строго ими соблюдаемой.
«Почему они перестали нас бояться?»– подумал я и выговорил это вслух.
– Оставшийся звездолет ровно в три раза слабее, чем три прежних, – отозвался Камагин хмуро. – И враги соответственно чувствуют себя по крайней мере в три раза храбрее.
Арифметического соответствия тут быть не могло, но я не хотел вступать в спор.
– Доложите послание противника, – приказал я МУМ.
Она громко заговорила:
– «Галактическому кораблю, вторгшемуся в наше звездное скопление. Попытка выброситься наружу вам не удалась. Подвергнуть распаду какой-нибудь из наших кораблей вам не удастся. Вы обречены на гибель. Предлагаем капитуляцию. Гарантируем жизнь. Орлан, разрушитель Первой Имперской категории».
Я обвел глазами помощников. Ромеро отвернулся, Петри угрюмо глядел на вражеские корабли, Осима спокойно ждал приказа, чтобы тут же, не оспаривая, энергично проводить его в жизнь. Зато Камагин с вызовом глядел прямо на меня. Я знал, что он скажет.
– Ваше решение, адмирал! – потребовал Осима.
– Хочу сначала выслушать вас. Начинайте вы, Павел.
Ромеро часто хвалился своей мужской доблестью и в драках держался отлично, но стратегическим мышлением одарен не был. Современный бой на сверхсветовых скоростях с применением аннигиляторов был ему противен: в таком бою побеждал математический расчет, а не личная храбрость. Рыцарское представление о сражениях прозвучало в его ответе:
– Ждать нападения, а затем обороняться, пока хватит сил.
– Петри?
– Сражаться, не отвечая на послание, – был короткий ответ.
– Камагин?
– Напасть! Посмотрите, Эли, они все приближаются, будто мы уже обессилели, скоро, очень скоро они попадут в конус удара аннигиляторов. Если вы разрешите мне занять одно из командирских кресел, я выброшу на тот свет треть неприятельского флота, прежде чем они откроют дорогу туда нам самим.
– Ясно. Вы, Осима?
– Атаковать, потом погибнуть, – повторил он мысль Камагина. Вглядевшись в меня, он поинтересовался: –
– Да, другое, – сказал я. – Мое предложение – капитулировать.
Все четверо разом вскрикнули. Громче других прозвучал возмущенный выкрик Камагина:
– Сдаться в плен?
Я ответил не Камагину, а всем:
– Да, сдаться в плен! Именно это я и хочу предложить.
Помощники с возмущением глядели на меня.
Первым обрел спокойствие Осима:
– Адмирал, уточните. Речь не только о наших жизнях. придется сдать врагу звездолет – боевые аннигиляторы, МУМ.
– Сдать – да. Но не в сохранности, Осима. МУМ должна быть уничтожена, схемы аннигиляторов демонтированы. Это я поручу Камагину и вам, Осима. Враг может любоваться видом наших механизмов, но не должен разобраться в их действии.
Камагин не выдержал. Сомневаюсь, чтобы его поведение соответствовало даже современным мягким правилам дисциплины, не говоря уже о дисциплине древней, приверженностью к которой он гордился.
Он вскочил, гневно крича:
– Безумец! Вы думаете, неприятель не выбьет из пленных объяснения работы механизмов?
Вежливостью ответа я подчеркнул, что не принимаю такого тона:
– Знание всех схем аннигиляторов не является достоянием отдельных людей. Лишь все человечество в целом обладает таким знанием. Но человечество сегодня в плен не сдается, только три экипажа звездолетов.
Теперь я знал, что время эмоций прошло, будут не кричать на меня, а задавать осмысленные вопросы. «Половина дела сделана», – сказал я себе с облегчением.
После нового молчания заговорил Ромеро:
– Я вижу, у вас все продумано, проницательный Эли. Не откажитесь сообщить, зачем вам потребовалось сдавать нас в плен вместе со звездолетом? Неужели жизнь в плену приемлемей почетной смерти?
Его вопрос воспламенил угасшего было Камагина.
– И пусть адмирал ответит еще на один вопрос! Не влияет ли на него то обстоятельство, что на борту звездолета находится семья адмирала?
Именно этого вопроса я и ждал.
– Да, влияет. Если бы на борту звездолета не находилась моя семья, я принял бы решение о капитуляции значительно раньше и без тех колебаний, которые меня одолевали.
– Вы сказали – решение? – спокойно поинтересовался Петри. – Разве это уже решение, а не свободная пока дискуссия?
– Выслушайте меня, – попросил я. – Только об одном прошу – выслушайте, а там решайте, прав я или не прав. И пусть вместе с вами слушают через МУМ все на «Волопасе».
Я заговорил с волнением, я убеждал не только слушателей, но и себя, многое во мне самом протестовало против позорного плена.
Если говорить лишь о нас, сказал я, то честная гибель в неравном бою лучше рабского существования у разрушителей.
Но мы не имеем права думать лишь о себе. Мы – первые представители человечества, попавшие в логово разрушителей, мы должны быть достойны самих себя. Умереть всякий может. Жить в тяжких условиях – подвиг. Я пекусь не о наших жизнях, даже не о том, чтобы мы познакомились с противником изнутри, хотя и это может пригодиться, если нас вызволят.