В мире исканий(изд.1949)

Охотников Вадим Дмитриевич

Вечером меня посетил писатель С. известный свои­ми горячими выступлениями на всех диспутах на тему, как надо писать, но сам еще почти ничего не напи­савший.

— Ну как? Пишете? — спросил он строго.

— Конечно! Благодарю вас, — ответил я непринуж­денно. — Получается сравнительно ничего.

Писатель говорил весь вечер о новой теории прозы и критиковал подход к развитию сюжета, придуманный писателем Ш. Я же доказывал, что у современных лите­раторов нет правильного научного подхода к технике са­мого процесса писания. Мы очень мало понимали друг друга, но в общем остались довольны.

— Я хочу подарить вам эту звукозаписывающую ма­шину, — предложил я на прощанье. — Она вам здорово поможет.

Писатель подозрительно посмотрел на сложные при­боры, расставленные на письменном столе, но мое пред­ложение принял.

— Хорошо. Спасибо, я постараюсь воспользоваться вашим аппаратом, — проговорил он неуверенно.

***

На изготовление нового прибора у меня ушло три ме­сяца. Собственно, его уже нельзя было назвать прибо­ром. Это была сложная установка, занимавшая полови­ну комнаты.

В огромных металлических шкафах были расположе­ны громоздкие звуковые анализаторы. Каждой букве со­ответствовал свой звуковой фильтр. Стоило только про­изнести перед микрофоном какую-либо букву, как аппа­ратура немедленно приводила в действие соответствую­щую клавишу пишущей машинки. Можно было говорить с любой скоростью и тут же любоваться, как из-под ма­шинки выползает напечатанный текст.

Это был весьма совершенный прибор с точки зрения современной науки и техники. Но… Опять появилось “но”.

Помню, как лихо я принялся диктовать, подбадривае­мый резвым стуком автоматической клавиатуры. Все шло отлично, но, к сожалению, лишь до того момента, пока я не взял в руки первый напечатанный лист.

Вот что на нем оказалось написанным:

“Маи васпаминания дарагие товарищи касающиися…”

Вначале я замер от огорчения. Моя машина писала совершенно безграмотно! Как это могло получиться? И вот только тут я вспомнил, что виновата не машина, а люди, пишущие обычно совсем не так, как они выгова­ривают слова. Действительно: букву “о” мы часто произ­носим как “а”. Машине нет никакого дела до этой несу­разности. Она честно печатает все так, как слышит, не делая никаких поправок.

На усовершенствование машины потребовалось еще два месяца. Теперь она уже занимала почти всю комна­ту, но зато печатала вполне правильно.

Не буду останавливаться подробно на том, как я разочаровался и в этой машине. Произведение, созданное с ее помощью, показалось мне чрезвычайно запутанным и бездарным.

“Видно, я не умею ярко и красочно излагать свои мысли словами. Нет у меня такой способности”, пришел я к неутешительному выводу.

Что же касается самих мыслей, то на этот счет у ме­ня не появилось никаких сомнений. Мысли могли быть только блестящие. Я чувствовал, как они кипят в моей голове, рвутся наружу, а изложенные с помощью тяжело ворочающегося языка, становятся бледными и чах­лыми.

***

Решение построить еще один сверхсовершенный при­бор появилось у меня именно в тот момент, когда ко мне пришел в гости писатель Г., создавший огромное ко­личество произведений, которые почему-то никто не хотел читать.

— Ну как? Работаете? — ласково спросил он. — Я слышал, что у вас уже много написано.

— Да, есть кое-что, — мрачно ответил я.

— О, это очень интересно! — продолжал писа­тель Г. — Жалко, что не располагаю временем, а то бы прочел… Я, собственно говоря, к вам по делу. Вы пода­рили писателю С. усовершенствованный диктограф. Пред­ставьте себе, все издательства завалил своими рукопися­ми! Это же чорт знает что такое! Нельзя ли и мне получить такой приборчик? Очень прошу вас: устройте! А?

Вместо ответа я взял писателя под руку и потащил его в комнату, где была расположена моя последняя буквопечатающая модель.

— Дарю вам более совершенный прибор, чем у писа­теля С., — бормотал я по дороге. — Сам будет печатать от звука вашего голоса. Только заберите. Он мне ме­шает.

При виде страшного нагромождения, царившего в комнате, писатель Г. чуточку побледнел.

— А это все можно будет… установить в дачном са­рае? — робко спросил он, видимо напуганный размерами шкафов.

— Можно, — проговорил я решительно. — Грузовик для перевозки дам. Людей пришлю… Только возьмите!

***

Прошло полгода напряженной работы.

Вот наконец готова новая, самая совершенная писа­тельская машина, какую только Можно представить.

Это подлинное чудо. Здесь соединены воедино новей­шие достижения радиотехники, телемеханики, автомати­ки и электрофизиологии. Вся установка занимает три комнаты.

В специальном, удобном кресле располагается писа­тель — автор. Вид у него, правда, немного странный. Он до некоторой степени напоминает приговоренного к элек­трическому стулу. На голове у писателя находится ме­таллический колпак, от которого тянутся завитушки проводников. Такие же провода прикреплены к рукам и ногам творящего автора.

В сущности, идея работы новой машины необыкно­венно проста.

Все хорошо знают, что в нашем организме зарожда­ются слабые электрические токи, блуждающие по телу. Характер этих токов соответствует работе различных органов человека. В медицине уже давно применяются приборы, с помощью которых электрические сигналы, порождаемые, например, деятельностью сердца, записы­ваются на бумажную ленту и внимательно изучаются врачами.

Исследование нервной системы на основе электрофи­зиологических токов также известно давно. В заслугу себе я ставлю только то, что мне удалось расшифровать ничтожные сигналы, сопутствующие нашему мышлению. Правда, трудно было превратить их в систему сильных электрических импульсов. Но теперь это все позади. Че­тырнадцать шкафов, наполненных ста двадцатью пятью электронными лампами, прекрасно справляются с этой задачей. Мои мысли легко превращаются в четко напе­чатанный на машинке текст.

Возможностью необыкновенно свободного творчества я долго не решался воспользоваться. Ждал вдохновения и хорошего расположения духа. Но вот наконец этот мо­мент наступил… Прочно укрепляются браслеты-наручни­ки. На тщательно выбритую голову надевается электри­ческий колпак. Теперь, кажется, все готово. Сигнальные приборы указывают, что одиннадцать лаборантов нахо­дятся на своих местах. Можно приступать.

Дрожащей рукой я нажимаю пусковую кнопку…

…Более внимательным изучением текста, полученного с помощью мыслепечатающей машины, я занимался уже лежа в постели, свалившись под влиянием переутомле­ния и новой неудачи.