В мире исканий(изд.1949)
Шрифт:
И опять, значит, к ней.
Что тут было, товарищи! Все присутствовавшие выставили головы, чтобы лучше видеть это зрелище. Петр Сидорович мне потом объяснял, что такого ни одному ученому, ранее изучавшему шаровую молнию, не могло даже присниться.
Долго я за ней гонялся с лопатой! Как замахнусь, она, значит, от меня… Я за ней. Опять лопатой… Она опять от меня”…
Все кричат:
— Оставьте, товарищ Воронов! Бросьте! Вы с ума сошли!
А я и не слышу. В азарт вошел.
И вот, представьте себе, погнал ее таким манером к лесу. Вижу, поплыла, милая, полным ходом. И даже высоту набирает.
Погрозил я ей вслед еще несколько раз, для порядка, лопатой, постоял немножко и совершенно спокойно возвращаюсь к своим.
Ну, тут, конечно, полный триумф!
— Товарищ Воронов! Это поразительно! — говорит Петр Сидорович. — Ваш поступок, не вдаваясь в его героизм, имеет огромное теоретическое значение. Вы даже не представляете, что вы сделали!
— Ну, а что же такое, — говорю я, помахивая лопатой. — Подумаешь, молния… А чего она к нам лезет!
— Да нет, — продолжает профессор, — все это неспроста. Тут заложено глубокое физическое явление… Вот спасибо! Вы помогли мне найти путь к усовершенствованию моего прибора.
Все пожимают мне руку и разными другими способами выражают свое восхищение.
— Разрешите-ка вашу лопаточку, — говорит мне один научный сотрудник. — Необходимо ее, по возможности, точно измерить.— Пожалуйста! — отвечаю я. — Самая обыкновенная лопата. Все обступили меня, внимательно рассматривают лопату, измеряют ее длину.
— Поразительно, но факт! — кричит через некоторое время Петр Сидорович. — Размеры лопаты очень близко соответствуют половине длины волны нашего радиопередатчика. Она, товарищи, действительно работала как отражательный экран. Теперь все окончательно ясно. Помните, я еще давно говорил, что нам, возможно, не обойтись без направляющих экранов. Вот на опыте мы теперь в этом убедились окончательно… Еще раз спасибо, товарищ Воронов!
— Не стоит, — говорю я. — Подумаешь, какая мелочь! Да это просто была моя прямая обязанность.
— Ну-ка, товарищ Воронов, — обращается ко мне Петр Сидорович, — подставьте-ка вашу лопаточку к нашему прибору вот в этом месте. Держите ее так, чтобы плоскость была направлена к лесу.
Я, значит, приставляю лопату к аппарату, а Петр Сидорович нажимает какую-то кнопку… и — пожалуйста! В лесу раздается взрыв! Это, значит, разорвалась наша молния…
— Вот видите! — радостно говорит профессор. — Все верно! Железного экрана действительно не хватало на этом месте. Теперь волна излучается в нужном направлении.
И что ж вы думаете? Приезжают в следующий раз, а уж по бокам их машины укреплены новые приспособления.
С тех пор, с каждым приездом, шаровая молния управляется у них все лучше и лучше. А вот последний раз — так совсем здорово получилось!
Теперь у них скоро вся проблема будет окончательно решена.
Так вот, я вам и говорю, как только приедет на полигон профессор Семенов Петр Сидорович, так сразу спрашивает: “А где же товарищ Воронов?” Одним словом, любит меня ученый народ.
ИЗОБРЕТАТЕЛЬ КРАСНОГО ДЕРЕВА
…Трудно иногда бывает судить о людях по первому впечатлению…
С чего, собственно говоря, началась вся эта история?
Приходит ко мне прораб Василий Васильевич Терехов. Мужчина солидный. Лет двадцать работает по лесозаготовительной части. Все, что касается породы деревьев, их качества и все такое прочее, знает прекрасно. Приходит и заявляет:
— Ну, товарищ председатель колхоза, чертовщина какая-то у нас в лесу появилась! Просто смешно даже сказать!
— Какая такая чертовщина? — спрашиваю.
— Да вот, срубили только что дерево. По всем признакам обыкновенный дуб, а древесина внутри красная… Вот, пожалуйста, принес тебе щепку.
Рассматриваю я эту щепку и, действительно, вижу — совершенно непонятная вещь! Точно, красное дерево…
— Красное дерево, — говорю я Василию Васильевичу, — не может произрастать в наших климатических условиях. Родина у него не то Индия, не то Африка. Ты что-то путаешь.
Обиделся.
— Известное дело, — говорит он, — тут не Африка, а факт налицо. Ты, можно сказать, в руках его держишь!
Пришли мы с ним в лес. Вижу, лежит срубленный дуб. Ничего особенного, дерево как дерево. Вокруг него десятки таких же. Листья, кора, расположение веток — все сходится. А древесина у срубленного дуба красного цвета. Ветку надломил — тоже красная.
— Это, Василий Васильевич, противоестественное поведение растения, — говорю я прорабу. — Придется сообщить в научный растениеводческий центр. Может быть, — говорю, — обнаруженный нами факт будет иметь не только сугубо научное значение, но и практический интерес. Ты представляешь! Предположим, подобную породу удастся разводить в наших лесах. Красное дерево — материал замечательный. Из него всевозможные ценные вещи делают…
Постояли мы еще немного, так сказать теряясь в различных мучительных догадках, и отправились обратно в колхоз.
А вечером этого же дня уже пролился некоторый свет на это таинственное дело…
Сажусь я за стол и начинаю строчить письмо. Так, мол, и так, высылайте немедленно научные силы… Дело это у меня подвигается медленно. Не хочу написать как попало! Неудобно ударить в грязь лицом перед ученым народом. Ну, естественно, злюсь. Вдруг, слышу, раздается слабенький стук в дверь.
— Войдите! — говорю.