В небе Ленинграда
Шрифт:
Вскоре от него поступило сообщение. Оказалось, что Ионов смещен, а на его место назначен генерал Т. Ф. Куцевалов. Иван Петрович передал, что новый командующий, по существу, очутился в положении военачальника без войск. Он принял авиацию фронта в весьма тяжелом состоянии. К тому времени она потеряла все свои аэродромы, базы и склады, понесла очень значительные потери{82} и почти лишилась управления.
Еще 28 июня командующий Северо-Западным фронтом Ф. И. Кузнецов донес в Ставку о тяжелом положении своих войск и просил усилить их, особенно авиацией{83}. Ставка выделила 1-й дальнебомбардировочный авиакорпус генерала В. И.Изотова и приказала с его помощью выбить противника из Даугавпилса. Но Изотов
Узнав о состоянии ВВС Северо-Западного фронта, я приказал Журавлеву задержаться в Старой Руссе и оттуда руководить действиями нашей авиации, привлекаемой для оказания помощи отступавшим войскам, главным образом на даугавпилском направлении. В тот же день доложил наши соображения Попову. Маркиан Михайлович согласился с выделением некоторой части ленинградской авиации для борьбы с 4-й танковой группой противника, и уже 29 июня 44-й Краснознаменный бомбардировочный авиаполк 2-й смешанной авиадивизии полковника П. П. Архангельского совершил налет на переправу врага через Западную Двину у Якобштадта. С 30 июня на даугавпилском направлении начала действовать и 8-я бригада морской авиации генерал-майора Н. Т. Петрухина. Минно-торпедный и два бомбардировочных полка ее подвергли ударам скопления немецко-фа-пшстских войск у Даугавпилса{84}.
В этом налете отличился экипаж младшего лейтенанта П. С. Игашова. Его бомбардировщик ДБ-3 был атакован тремя Ме-109 и загорелся. Игашов мог увести поврежденную машину и приземлиться в расположении наших войск, но он поступил иначе. Заметив, что его ведомого атакуют "мессера", Игашов поспешил на выручку товарищам и горящей машиной таранил один Ме-109{85}.
Это был первый в истории авиации воздушный таран на горящем бомбардировщике. Герои его командир экипажа П. С. Игашов, штурман Д. Г. Парфенов, стрелок-радист А. М. Хохлачев и воздушный стрелок В. Л. Новиков погибли. К сожалению, из-за чьей-то нерасторопности, а возможно, из-за несвоевременной информации подвиг балтийских летчиков официально никак отмечен не был. Это очень досадно. Мы помним о людях, совершивших куда более скромные ратные деяния. И это справедливо: никто не должен быть забыт. Хочется верить, что и героям этого тарана будет воздано должное.
30 июня основные силы 4-й танковой группы находились уже на правом берегу Западной Двины и ждали только, когда подтянется пехота 18-й и 16-й армий. 2 июля в 5 часов утра немцы возобновили наступление. Ленинградские летчики делали все чтобы ослабить удары вражеской авиации, не задумываясь, шли на самопожертвование.
Так 3 июля, спасая своего ведомого, пошел на таран заместитель командира эскадрильи по политической части 7-го иап старший политрук И. Д. Одинцов{86}.
4 июля на юго-западных подступах к Ленинграду было совершено два тарана. Коммунист командир звена 159-го иап лейтенант A. M. Лукьянов сбил бомбардировщик{87}, а летчик 158-го иап старшина Н Я. Тотмин - истребитель{88} Третий подвиг в этот день совершил командир эскадрильи 10-го бап 41-й бомбардировочной авиадивизии коммунист капитан Л. В. Михайлов. Он бросил свой СБ, подожженный зенитным снарядом, на колонну вражеских танков{85}.
Несколько подробнее мне хочется рассказать о подвиге девятнадцатилетнего комсомольца-сибиряка Николая Тотмина: его таран - это наивысшая форма героизма. В жестоком бою в районе Рожкополья с двенадцатью вражескими самолетами Тотмин израсходовал весь боезапас. Можно было попытаться уйти от противника, и никто не упрекнул бы его за это. Но Тотмин рассудил иначе: он должен драться до последнего вздоха. Кончились патроны, но есть таран. И комсомолец пошел на лобовой таран! Такого в истории мировой авиации еще не было Вражеский пилот попытался увернуться
Любой прием воздушного боя требует от летчика отваги мужества и мастерства. Но таран, тем более лобовой, предъявляет к человеку неизмеримо более высокие требования. Воздушный таран - это не только молниеносный расчет, исключительная храбрость и самообладание. Таран в небе - это прежде всего готовность к самопожертвованию, последнее испытание на верность своему народу, своим идеалам. Это одна из наивысших форм проявления того самого морального фактора, присущего советскому человеку, которого не учел, да и не мог учесть враг, так как он имел о нашем народе, о нашем строе весьма смутное представление. И не случайно за всю войну ни один вражеский пилот не отважился на таран.
Так что же: трусили гитлеровцы? Уверен, причина тому не отсутствие бойцовских качеств у противника. Дело гораздо тоньше. Гитлеровские летчики, особенно их старые кадры, были не из робкого десятка. На советско-германский фронт нацисты послали не желторотых птенцов, а опытных и жестоких бойцов, уверенных в себе и в своей технике. Но отвага отваге рознь. Одно - отвага профессионального убийцы, выполняющего чужую волю, в руках которой он лишь пушечное мясо, и совсем иное - отвага советского человека, прекрасно осознающего те высокие цели, ради которых он идет в бой. Только такие чувства рождают настоящий героизм, не знающий предела. И только такой героизм всегда побеждает, даже если человек и гибнет, ибо сама смерть его есть победа.
Любой подвиг, связанный с самопожертвованием, не случаен, не беспочвен и вовсе не акт упоения битвой. Настоящий подвиг глубоко осознан и подчинен разуму. Только человек в последние минуты или секунды не задумывается над причинами, побуждающими его на самопожертвование. Ему просто некогда думать о них. Но то, что он в этот момент ощущает в себе ту светлую неодолимую силу, которая и ведет его на подвиг и в последнее мгновение аккумулируется в заряд огромной духовной энергии, в том нет сомнения.
Допускаю, что героизм одиночек может быть рожден ослеплением в битве или отчаянием, но массовый героизм советских воинов, свидетелями которого мы были в годы войны с немецкими фашистами, глубоко осознан и целенаправлен.
В самом деле, о каком ослеплении или отчаянии может идти речь, когда командир, имея возможность оставить горящую машину, как это, например, мог сделать Леонид Михайлов, бросает свой самолет на колонну вражеских танков? Каким необычайно ясным сознанием и верой в правоту своего дела, какой любовью к своему народу должен обладать человек, чтобы отважиться на огненный таран!
А подвиг командира звена 147-го иап молодого коммуниста лейтенанта А. Хлобыстова, который в апреле 1942 г. в одном бою под Мурманском дважды прибегнул к тарану и сбил два вражеских самолета{90}!
О подвигах Лукьянова, Тотмина и Михайлова я узнал на следующий день - 5 июля. Это был тяжелый для нас день На сводку, лежавшую на моем столе, было страшно смотреть. Фашисты не давали ни малейшей передышки войскам Северо-Западного фронта. В тот день головные части 1-й тд 41-го мк немцев при сильной поддержке авиации ворвались в Остров, а передовые войска 18-й армии подходили к Пярну и Тарту.