В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 – 1930 г.г.
Шрифт:
На следующий день мы спускаемся на север и по моренным холмам предгорий переходим западнее. Еще одно испытание для аэросаней – переход по пересеченной местности. Они выдерживают его с честью. Затем второе испытание – спуск с крутого обрыва речной террасы. И третье – переход по большой наледи. Здесь громадная конечная морена прежнего ледника загородила вход в долину, и река прорезала в этой морене узкую извилистую щель. Дно – сплошная наледь, по которой струится тонким слоем вода. Но сани не боятся теперь ни воды, ни наледей. Все же наледь влечет за собой иногда и неприятности: если после наледи мы идем некоторое время по твердому насту, то вода замерзает
После очистки лыж (это надо делать на четвереньках, ножом) мы вступаем в ледниковую долину реки, которая, если судить по рассказам Ионле, называется Тылеутен. Это одна из красивейших долин хребта. С обеих сторон скаты гор с черными ребрами лав. Вверху, как всегда, они венчаются поясом черных утесов. Мрачно и пустынно.
По мере того как мы двигаемся вверх, долина разделяется на боковые отвершки. По которому из них лежит хороший перевал? Мы выбираем самый заманчивый на вид, с мягкими склонами; главное ущелье, идущее прямо на юг, слишком мрачно и дно его узко. На этот раз выбор удачен, сани легко въезжают на плоскую седловину, ведущую хотя и на запад, но уже к южной системе ущелий.
Здесь, на высоте 900 метров над морем, мы ночуем. Теперь тепло: по ночам не более 20–25 градусов мороза, и нам не так нужны дрова. Примуса и паяльной лампы хватает для согревания палатки.
Для прежнего, классического северного путешествия наш стан со стороны представлял бы странное зрелище: вместо низких нарт и лежащих рядом пушистых оленей или собак высокий черный силуэт аэросаней с пропеллером в чехле и рядом прикрепленная оттяжками к лыжам аэросаней стоит маленькая палатка. Единственный традиционный предмет старого экспедиционного быта – пара меховых лыж, воткнутых в снег рядом с палаткой.
Но эти лыжи не всегда нужны. Сегодня, например, при подъеме на горы над перевалом лыж совсем не надо: снег крепкий, убитый ветром. На поверхности камней цветут ледяные цветы – кристаллы льда, выкристаллизовавшиеся непосредственно из влажного воздуха, приносимого ветрами с юга. Переваливая через хребет и охлаждаясь, ветер оставляет на камнях эти цветы.
Северный Анюйский хребет, так же как и Анадырское плато, служит водоразделом ветров, и воздух переваливает через него то в одну, то в другую сторону. При этом поднимается он тихо и ласково, а падает вниз свирепо, и, поднимаясь на перевал, мы встречаем всегда пургу, дующую с хребта вниз.
С вершины у перевала замечательный вид на хребет. Перед нами огромная полоса гор, расчлененных глубокими долинами. Отсюда мы можем наблюдать поучительную географическую картину: вершины грив и гор местами сохранили мягкие очертания и представляют остатки прежней поверхности, так называемой древней поверхности эрозии. В нее врезаны крутые, скалистые, глубокие ущелья – это результат работы ледников недавней ледниковой эпохи. Снег скоплялся во впадинах мягкого рельефа, лежал годами, полз вниз и врезал кары – чашеобразные впадины на склонах. Мы видим и сейчас в верховьях долин эти кары, начинающие разъедать мягкий склон. Ниже по долине снег превращался в лед, стекал в виде ледника и пропахивал эти глубокие корытообразные долины, которые прорезают хребет на север и на юг. Так и кажется, что сам живешь в ледниковую эпоху и видишь, как на глазах изменяется ландшафт.
Хотя мы зря заезжали на речку Кыптыатам, но все же осталось еще немного
Можно попробовать дойти до южного подножия хребта. Спуск крут; наша долинка через 10 километров выводит нас в большую долину, прямо поворачивающую к югу. Это тоже ледниковая долина с крутыми стенками. Дно ее покрыто моренами и все ободрано ветром. Куда ни посмотришь, только крепкие, как наледь, заструги, или голые камни, или трава, почти без снега. Мы едем по речке, но и на ней снег ободран до льда, и сани с грохотом раскатываются по неровным ледяным буграм; слышно, как галька царапает лыжи. После десяти километров такого пути мы, жалея сани, решаем остановиться; до края гор осталось километров десять, и лучше пройти их пешком.
Экскурсия вниз по долине дала очень много интересного как для выяснения геологического строения района, так и для карты.
На наледях кое-где ледяные бугры, один очень крутой, метров до пяти высотой, с трещинами. Такие бугры – обычное видоизменение наледи: вода поступает особенно обильно из галечников в одном месте наледи, и под ее напором лед здесь вздувается, бугор лопается, вода частью выливается наружу через трещины, а частью замерзает внутри, и процесс возобновляется снова.
В конце маршрута я нахожу в долине озеро такого же ледникового происхождения, как и в долине Яракваам, и такое же большое. Судя по карте, нарисованной Ионле, это Вайгытхын. С горы видны конечные морены его южного конца; длинные поперечные острова – также конечные морены более ранней стадии оледенения; дальше тянется плато с редкими холмами, затем – долина Малого Анюя с черными лесами по склонам, а на горизонте в дымке – Южный Анюйский хребет, тот хребет, через который мы должны были перевалить к Большому Анюю.
1 мая встречает нас свежим ветром с севера, с хребта. Поземка настолько сильна, что мы не решаемся выехать; наверно, не удастся завести мотор и не хватит бензина для перехода навстречу ветру.
Но после того как мы проскучали до полудня в палатке, которую придавливает со всех сторон ветер, наше настроение изменяется само собой. Денисов становится совсем оптимистичен: почему не попробовать? Ведь теперь не зима, только 15 градусов мороза, а ветер 14 метров в секунду – это не певекские 30 или 35 метров. Может быть, удастся завести?
И действительно, удалось. Мотор закрыли шкурами, мешками, и он скоро нагрелся. А как только двинулись сани, стало легче: выше по долине ветер становился все тише и тише, а за перевалом и совсем перестал. Грохочут сани по застругам, мелькают утесы и знакомые наледи, и вот мы выходим из гор. Теперь можно прибавить газу и 70-километровым ходом помчаться по равнине вниз к астропункту. Пологий спуск, нет ни кустов, ни наледей – исключительно благоприятное поле для любителей быстрой езды по бездорожным равнинам.
Такое же удовольствие предстоит нам и на следующий день, когда, закончив все работы на астропункте, мы выезжаем в Чаун. Белая Чаунская равнина для нас – родная страна. По всем направлениям исчерчена она лыжами наших аэросаней и полозьями наших оленьих караванов. Остается только еще один неизученный сектор – на востоке.
В кольце базальтов
…Был дик открывшийся с обрыва
сектор Земного шара…