В обнимку с ураганом
Шрифт:
Между тем транспортер начинает двигаться. Народ, сопя от нетерпения, подгребает ближе, хотя движение ленты пока идет вхолостую. Наконец, показываются чемоданы. Среди них треть такие же как у нас – черные, на двух колесиках. Пока растерянно пробую угадать, который из них наш, Танька резким уверенным движением выуживает из потока черный чемодан.
– Как ты быстро определила наш! – восхищаюсь я мастерством подруги.
– Ну ты даешь! – удивляется она, – что же я свой чемодан не узнаю? Я знаешь, сколько с ним поездила?
Подхватив чемодан, Танька победоносно срывает с него аэропортовские
– Пусть думают, что мы уже уезжаем, а не только что приехали, а то замордуют, будут предлагать жилье и трансфер. Да, кстати, не забудь мне напомнить про материну просьбу, – в очередной раз спохватывается она, и мне кажется, если подруга будет твердить про маманину просьбу каждые десять минут, то моя помощь в напоминании ей точно не пригодится.
Речь идет о потерявшейся много лет назад студенческой подруге ее матери. Вскоре после окончания института, дамы как-то разошлись по жизни. Танькиной матери известен старый адрес, но приятельница ее там уже не живет. Узнав, что дочь едет в Лазаревское, мать попросила ее зайти в бывший дом подруги и поспрашивать новых хозяев или соседей, может, кто и подскажет что хорошее.
– Я точно забуду, а ты ответственная, – весело доводит до моего сведения спутница и уверенным шагом направляется к выходу.
А там… А там на нас обрушивается гомон разномастных таксистов, горячо убеждающих пассажиров, что именно они смогут с наибольшим комфортом довезти их если не на край света, то в ближайшие местечки Сочинского района. И им явно совершенно плевать, есть или нет на нашем чемодане выброшенная Танькой аэропортовская наклейка. Вслед за подругой гордо шествую мимо самых горластых. Тормозим около тихо стоящего в самом конце дядечки.
– Сколько до Лазаревского? – немного свысока и врастяжку обращается к нему Танька, а я мысленно добавляю обращение: «Любезнейший», которое так и просится к ее тону.
Подруга почти на голову выше таксиста и, судя по всему, производит на него самое благоприятное впечатление. Мужик, задрав голову, замирает в немом восхищении, которое ярким сиянием выплескивается из его широко раскрытых глаз. На самом деле, мы с Танькой практически одного роста – по метр семьдесят три, но кто бы не сравнивал нас, всегда приходил к однозначному выводу – подруга выше. Возможно, из-за худобы. Я не то чтобы полная, но не столь худая, как Танька. Возможно, из-за рыжего ежика на ее голове. У меня волосы русые и длинные. Возможно, из-за яркой внешности подруги. Никогда не считала себя уродиной, но в присутствии Таньки всегда отодвигалась на второй план. Мои голубые глаза и длинные ресницы не котировались рядом с крупными темными глазами и такими же темными выразительными бровями подруги. А уж ее родные пухлые губы вообще никого не оставляли равнодушным.
– Три с половиной тысячи, – отмирает водило и торопливо добавляет, кивая на плотную толпу у самого выхода, – там бандюки вообще четыре тысячи дерут.
– Три, – безапелляционно припечатывает подруга и, наклонившись чуть ли не к самому лицу мужчинки, доверительно шепчет, – но у нас и трех нет. Поэтому,
С восхищенным изумлением наблюдаю за торгом. Этот процесс абсолютно не доступен мне. Когда были в Египте, нас предупреждали, что с местными продавцами обязательно надо торговаться. У них такая культура. Торг – способ общения. По умению скидывать цену оценивается сам клиент. Рассказывали, что бывали случаи, когда покупателю, хорошо выторговывающему скидку, отдавали товар бесплатно в знак уважения к его способностям. У меня таких точно нет. А вот Танька вполне могла бы там сойти за свою.
В принципе, через час пойдет электричка. Ехать два с половиной часа, потом еще сколько-то искать квартиру, которую мы сняли, потом по плану сразу бежим на пляж. О пляже мы договорились на старте, даже купальники надели еще в Москве. Проблема в том, что с электричкой на пляж раньше шести не попадем. Обидно, душа моря просит. Платить три с половиной тысячи за такси дорого. Какая же молодец Танька, здорово про попутчиков придумала.
– Да для таких красавиц попутчиков найдем на раз, – дядечка-шустряк лихорадочно смотрит нам за спины, выглядывая потенциальных клиентов, и радостно бросается на добычу, – молодые люди, – кричит он, – смотрите, какие красавицы. Составьте им компанию до Лазаревского.
– Бать, у нас на лбу написано, что нам надо в Лазаревское? – слышу я знакомый насмешливый голос.
Мы с Танькой одновременно резко оборачиваемся. Так и есть! Из всей массы народа, выползающей из дверей зала прилета, наш таксист выбрал именно этих двух хлыстов. Впрочем, какие они хлысты. Это их так Танька назвала. Обычные нормальные ребята. Оба среднего роста, но выше нас с Танькой. Один, который более коренастый, похоже, ночует в качалке – мышцы изо всех мест выпирают во все стороны. Бритая голова, пухлые губы, обрамленные легкой небритостью, ядовитый взгляд и не менее ядовитый язык. Второго, несмотря на спортивную и вполне ладную фигуру, не назовешь качком. Он выглядит более цивилизованным. Вероятно, этому способствует наличие аккуратной стрижки и чисто выбритое лицо.
***
В первый раз с ребятами мы столкнулись в Домодедово, когда пошли сдавать чемодан в багаж. Столкнулись в прямом смысле этого слова. Ребята стояли последними в очереди, а мы с Танькой, болтая и ища глазами нужные нам окна, не сразу заметили препятствие. Подруга-то вообще шла задом и полностью загораживала мне обзор. Споткнувшись о чей-то чемодан и рухнув на коренастого парня, Танька разразилась весьма нелицеприятной тирадой в адрес бестолковых мужиков, расставивших свои сундуки у нее на пути.
В лице качка она нашла достойного собеседника. «Ничего не попутала? – среагировал он, снимая с себя возмущающуюся Таньку и переводя ее в вертикальное положение, – в следующий раз, когда попрешься задом, не забудь на него глаза натянуть». Я, не ожидавшая подобного скандала, растеряно взглянула на второго молодого человека. Он весело улыбнулся мне, не обращая внимания на оглашавший вестибюль аэропорта ор и совершенно не собираясь в него вмешиваться. Идея мне понравилась, и я последовала его примеру – осталась тихо стоять в сторонке, не мешая воюющим сторонам выяснять отношения.