В объятиях Зверя
Шрифт:
Марисса фыркнула и тут же вылезла из шатра. А за его тонкими стенами мгновенно раздался звонкий, как удар плети, и сладкий, как яд иглорыбы, голос Верховной жрицы:
— Что ты тут делаешь, Марисса? Почему ты выходишь из шатра Лина? И как здесь оказался это шатер?
Она явно была обескуражена еще больше его малышки. Только вот разборки с Верховной в планы мужчины совсем не входили.
Он вылез следом за девушкой, уверенно встретившись с холодным водянистым взглядом нимфы. Марисса что-то нервно
— Я перенес ночью свой шатер. Это возбраняется? — и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Я собираюсь отныне находится только возле прекрасной Мариссы. Вчера она спасла мою жизнь, и теперь я в неоплатном долгу перед ней.
— Это правда? — Приподняла бровь Харра, по-видимому, совершенно не представляя, что делать в такой ситуации. Но ее недовольство было почти физически ощутимо.
— Да-да, — мямлила девушка, — на прежнем месте стоянки шатра наверняка еще остался мой кинжал… воткнутый в змею.
Марисса была красной, как помидор. Фьералин посмотрел на нее и едва заметно покачал головой. И вот, чего, спрашивается, так оправдываться? Была б она его самкой, уже давно закрыл бы рот и ей, и Харре, а потом унес малышку подальше отсюда…
Верховная стиснула зубы и улыбнулась так широко, как могла. Внезапно в воздухе еще сильнее, чем прежде, пахнуло ядовитой сладостью.
— Марисса, я осведомилась у Священного духа о твоей судьбе. Тебе оказана великая честь. Ритуал Перерождения для тебя будет проведен раньше! Ты рада?
Улыбкой жрицы можно было резать металл.
Марисса сперва покраснела, потом побелела.
“Выходит, не так уж сильно, малышка, ты хочешь стать нимфой, как говоришь”, — подумал мужчина, наблюдая за этой сценой.
— Что? Раньше?.. Да, конечно, я… А когда? — сбивчиво проговорила девушка.
— Уже завтра, — ответила Харра, как голову отсекла на плахе. И с той же широкой улыбкой удалилась.
Марисса опустила голову и побрела прочь, словно вообще забыв о присутствии мужчины. Это было весьма плохим признаком.
— Малышка, ты куда? — тут же догнал ее эриний. — Ты же помнишь, что отныне я всегда рядом, правда?
— А, что? Да, помню, — вяло ответила она. — Я сегодня ловлю рыбу. Можешь пойти со мной…
Разговор явно не клеился. И Фьералина это раздражало больше всего.
Принцесса отвязала лодку, колышущуюся у самого побережья, и ловко запрыгнула внутрь. Мужчина, не раздумывая, последовал за ней.
Девушка уже хотела взяться за весла, но Фьералин ее опередил. Тогда она просто отвернулась, задумчиво глядя в морскую даль.
Утреннее солнце золотило неподвижную водную гладь. Легкая рябь на зеркальной поверхности действовала очень расслабляюще.
Через некоторое время, когда они отплыли от берега на достаточное расстояние, Марисса сказала:
— Большинство нимф способны управлять волнами, чтобы лодка двигалась сама. Но я еще не научилась.
Фьералин пожал плечами.
— Не вижу необходимости в такой магии, — ответил он, без усилий загребая воду веслами. — Особенно, когда ты — принцесса, и в твоем распоряжении все гребцы королевства. Все гребцы и еще один эриний, — добавил он, усмехнувшись.
Марисса нахмурилась и вздохнула.
“Да, детка, время разговора, наконец, пришло”, — подумал тигр, из-под опущенных ресниц наблюдая за сменой настроения девушки.
— Жить во дворце не так сладко, как тебе кажется, — ответила она. — Особенно, когда ты — лишенная магии дочь великого колдуна материи и знаменитой иномирянки. Я — слабое звено цепи, Фьералин.
— Действительно… — с легким прищуром ответил мужчина, — как ужасно сложно быть маленькой принцессой, в которой одновременно течет кровь темных нарр и женщины иного мира. Не смеши мои усы. Да на твоем месте мечтает оказаться каждая малявка в королевстве. О тебе можно слагать баллады.
— Я — не такая, Фьер! — со злостью воскликнула девушка. И эриний запоздало порадовался, что из лодки ей точно не сбежать, а то бы выпрыгнула прямо в море, как вспуганная нерпа. — Что ты вообще можешь знать обо мне? Ты здесь только потому, что был влюблен в мою мать! И теперь тебя мучает чувство долга.
А вот это уже было почти оскорблением. И затрагиванием темы, которая Мариссы уж никак не касается. Но и события эти, честно говоря, настолько стары, что давно покрылись пылью и пеплом времени. Не было смысла их скрывать.
— Что за чушь. Я никогда не… — начал рассказывать тигр, раз уж девочке хотелось подробностей. Но скорая на расправу малышка не дала договорить:
— Не лги! Я читала хроники восхождения на престол отца. Множество раз!
— А кто их писал, детка? — приподнял бровь мужчина. — Придворные барды? Летописцы? Твоя мать была очень неординарной личностью. Так и есть. И когда-то мне нравилось проводить время в ее обществе. Но я никогда не любил Леру.
А потом с привычным пафосом добавил, забывая, что сам недавно рассказал о себе чуть больше нужного:
— Фьералин северных холмов никогда никого не любил…
— А как же эта, как ее, Сьера… Сира…
— Сьералана, — с легким недовольством поправил мужчина. — Ты в чем меня обвиняешь, малышка? В любви к своей матери или к женщине, которая разрушила мою жизнь? Я, честно говоря, запутался.
Он попытался легкомысленно улыбнуться, но сбросить напряжение не удалось.
— Какого вшивого огра ты пришел за мной?! — воскликнула принцесса. — Зачем пытаешься вернуть?! Я не хочу домой, Фьер!