В объятиях Зверя
Шрифт:
— Ты видишь, что я тащу тебя за волосы в замок?
Принцесса затихла, тяжело дыша и расстроено морщась. Она отвернулась от него, прикусив губу, и посмотрела вдаль.
И Фьералин видел, что за всей внешней агрессией девушки скрыта внутренняя боль разбитого сердца. Такая дерзкая и боевая снаружи, внутри она была хрупкой и нежной, как цветок.
Но даже с такой чувствительной душой Марисса не любила жалости, не хотела чувствовать себя слабой, не просила помощи. Она старалась справляться сама.
И Фьералин не собирался ее жалеть. Даже
— Всю жизнь с самого детства лекари королевства по очереди сменяли друг друга, пытаясь пробудить во мне спящие гены отца или матери, — тихо продолжила говорить Марисса, все еще не глядя на мужчину. — Пробудить либо кровь темных нарр, либо кровь иномирянки. Но все было бесполезно. Потому что магии во мне просто нет. Нечего пробуждать, — с застарелой злостью сказала она. — Я — полукровка без способностей. Выродок.
— Не говори ерунды, — зарычал тигр, резко бросив весла. Подобное отношение к его малышке ему и не снилось.
— Но это правда, — развела руками девушка, еще сильнее пробуждая в груди тигра огонь гнева.
— И поэтому ты согласилась на участь быть вечной рабыней моря?! — воскликнул он, тоже на миг выходя из себя. Но тут же дыхание его выровнялось, а звериный блеск исчез из глаз. Ярость была одним из качеств, презираемых сыном Ледяных холмов. Потому что только холодный рассудок способен принять верное решение и сказать нужные слова.
— Зато теперь я свободна, — грустно ответила она. — Или скоро стану свободна. От опеки, от чужих ожиданий, от снисходительного сочувствия в чужих глазах.
Фьералин молчал, не отрывая взгляда от девушки. Их лодка давно свободно дрейфовала метрах в ста от берега, покачиваясь на легком бризе.
Несомненно, Марисса скучала по родителям. Мужчина знал это. Чувствовал. Хотя она ни за что на свете не призналась бы. Ведь тогда пришлось бы согласиться, что и побег был ошибкой. А это причинило бы малышке очередную боль.
Значит и Фьералин ей об этом не скажет.
— Я с детства могла только мечтать о том, чтобы колдовать, как отец или брат. Как мама… — вдруг продолжила она, зачерпывая воду легкими мановениями рук в воздухе. — А здесь мне не нужно мечтать. Теперь я могу то, на что они не способны.
Вместе с водяным голубоватым шаром на борт лодки упала живая трепыхающаяся рыбина.
— Дух Воды уже дал мне магию, которая с годами будет только расти, — продолжила девушка, высматривая среди волн следующую хвостатую жертву. — Я уже легко заставляю воду светиться, могу вызвать дождь. Или отразить чужие чары…
В этот момент Марисса бросила на Фьералина короткий взгляд. А мужчина вздохнул с облегчением, потому что увидел на женском лице тень скрытой улыбки. Хвала Северному ветру, значит его веселая малышка возвращается.
И все же разговор еще не был закончен.
— Поверь, ни одна магия не стоит твоей воли. Твоей жизни. Ты такая, какая есть, — спокойно сказал эриний, стараясь не бередить раны.
— Ты видел моего брата? — немного устало спросила она. — Волосы матери, глаза и кожа — отца. Любимец народа, сильнейший маг…
— Ммм, я чувствую нотки зависти, — слегка поддел мужчина, наблюдая, как еще одна мокрая рыбешка упала к ногам принцессы.
Девушка фыркнула, вновь отворачиваясь.
— Я не хотела быть такой как он. Этого хотели мои родители.
— Я думаю, ты ошибаешься. Или лукавишь…
Марисса бросила на мужчину короткий острый взгляд.
— Я просто хотела, чтобы со мной считались, — раздался гордый ответ. — Чтобы во мне видели личность. И они увидят. Послезавтра я отдам часть души Сапфировому морю. И все изменится.
— Что за магия стоит души, Марисса? — искренне не понимал Фьералин. — Ты с ума сошла?
Хотя, ведь, если подумать, он-то умел колдовать с рождения…
— Не всей души, а лишь кусочка. Маленького осколка, — поправила она. — С меня не убудет. Зато я стану кем-то, кто не похож на маму и папу. Кем-то, кто кое-чего стоит без их великолепной наследственности.
— Марисса, это бред. Твой брат двигает горы. А ты хочешь поразить его и родителей, вызвав дождик? Поймав в реке ужин? Ты еще ребенок… — нахмурившись, тихо проговорил он. Вероятно, зря.
Марисса вызывающе изогнула бровь.
— Теперь у меня голос нимфы! И я могу управлять твоими желаниями. Как тебе такое колдовство?
Настал черед Фьералина удивляться. Он прекрасно помнил, как его пыталась охмурить сладкоречивая Харра. Как звучал в голове ее противный сахарный голос, несущий с собой магию внушения. Но ему не приходило на ум, что теперь и его малышка обладает таким даром.
— От пения нимф мужчины на время сходят с ума, — самоуверенно продолжила девушка. — Стоит замолчать, и постепенно все возвращается на свои места.
— Да ну, перестань, — улыбнулся мужчина, а черные глаза опасно сверкнули вертикалями зрачков. — Чтобы свести меня с ума понадобится что-то посерьезнее девчачьих куплетов.
— Ах вот как? — сощурилась Марисса. И Фьералин со скрытой усмешкой представил, как принцессочка прямо сейчас гневно вспоминает его обжимания с Харрой в лесу.
А в следующий миг, не продолжая спор, она запела. Сперва неуверенно ее тонкий и мягкий голосок окутал пространство лодки. А затем с каждой секундой начал набирать сочность и силу. В воздухе разлился едва заметный, сладковатый и коварный аромат. Но если в случае со жрицей магия морского Духа имела отвратительный и навязчивый привкус, вызывающий у мужчины исключительно головную боль, то здесь было все иначе. Словно тончайший запах озерной лилии, влажный, чуть-чуть медовый, капельку терпкий… Его хотелось вдыхать, не останавливаясь.