В объятьях демона
Шрифт:
– Нет! Тан! – в испуге я закричала, хорошо, что дежурная медсестра не услышала моих криков.
Вскочила с кровати и подбежала к распахнутому окну. Но Тана уже и след простыл.
Я почувствовала облегчение. Не камень, а огромная скала упала с души. Я знала правду. И эта правда ничуть не пугала меня. Меня пугало то, что я очень хотела помочь человеку, или тому, кого считала человеком, завладевшим моим сердцем, моей душой, поим разумом без остатка. Но не знала, как это сделать.
Глава седьмая «Предупреждение»
– Отец, мне нужны деньги!
–
Отец, отвлекшись от своих бумаг, взглядом, полным негодования, посмотрел на сына.
– Как ты смеешь так разговаривать со мной? – Истомин-старший побледнел.
– А как ты смеешь решать за меня? Это моя жизнь! И я буду сам принимать решения.
– Что? – отец встал из-за стола.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что теперь сам буду принимать решения. Сам буду решать, с кем мне общаться, а с кем нет! – голос Влада был уверенным.
– Да ты в своём уме? Ты остался без денег. Может, тебя, под запор посадить на пару недель, чтобы подумал над своим поведением.
– Ты можешь делать со мной, всё, что хочешь. Своего решения я не изменю!
– твёрдо сказал Влад.
– Это ты из-за той девчонки? Ты готов отказаться от родного отца ради той девки? – Истомин-старший побледнел ещё больше.
– Она не девка! А, если и делать выбор между вами, боюсь, он будет не в твою пользу.
– Что ты сказал, щенок?! Ты готов предать родного отца ради какой-то посудомойки?!
– Отец, ты слышишь себя?! Тебя только это волнует?! Ты против неё потому, как у её отца нет банков и ресторанов?!
– Ты больше никогда не увидишься с этой девчонкой! Я не позволю, чтобы она сломала тебе жизнь!
– Но отец! Ты же ничего не сделаешь ей?! Правда?!
– Ты не оставляешь мне выбора! – у Истомина-старшего заблестели глаза, он уже не мог остановиться.
– С первого раза не получилось – какой-то сопляк помешал! Но следующий раз я не промахнусь! – ехидная улыбка скользнула на его лице.
– Так это был ты! – Влад пошатнулся, слеза покатилась по его щеке.
– Тот чёрный внедорожник! Это твоих рук дело?!
– А ты сомневался? Я же по-хорошему просил тебя не видеться с ней! Но ты ослушался! Ты не оставил мне другого выбора!
– Нет! Отец! Этого не может быть! – Влад опустился на колени, слёзы мешали ему говорить.
Он вновь вспомнил детство, тот день, когда в последний раз видел маму. Она стояла на коленях, умоляя отца. Но тот был непреклонен. Как и теперь. Влад понимал, что отец не отступится. Василиса обречена. И он сам был тому причиной.
– Отец! Нет! Не трогай её! Умоляю тебя! – Истомин подполз к отцу на коленях и обнял его ноги. Он говорил взахлёб.
– Я сделаю так, как ты хочешь! Только не тронь её!
Влад ненавидел себя в этот момент. Сам себе обещал не сдаваться, идти до конца. Но опять оказался трусом.
– Макс! Макс! – кричал Истомин-старший.
В дверях кабинета появился Макс.
–
Истомин-старший освободился из объятий сына, который до последнего не хотел выпускать его, и твёрдой походкой направился к выходу.
– Докладывать каждые три часа! – вновь обратился он к Максу.
– А сейчас выйдем – есть разговор!
– Отец! Пожалуйста! – сидя на полу, продолжал рыдать Истомин.
Но отец не обращал на его мольбы никакого внимания. У него были дела поважнее.
… Я провалялась в больнице две недели. Две долгих недели, которые показались мне вечностью. Прогревания, ингаляции, уколы сделали своё дело, и, наконец-то, наступил тот долгожданный день – день моей выписки. За время пребывания в больнице я стала любимой пациенткой. Сам врач Аркадий Тимофеевич вместе с медсёстрами вышли в холл проводить меня.
– Больше к нам не попадайте, Василиса, - обнимал меня за плечи Аркадий Тимофеевич.
– И выбирайте погоду для прогулок.
– Спасибо за всё!
– отвечала я на его объятья.
– Буду стараться!
За «обнимашками» ко мне выстроилась очередь, так что Света и Генка, встречающие меня с цветами и «Прагой» - моим любимым тортиком, покорно ожидали своей в сторонке.
После того, как мои провожающие скрылись в длинном больничном коридоре, ко мне подбежала Света.
– Ура! Наконец-то, - обняла меня так крепко, что я не могла и вздохнуть.
Генка держался скромнее.
– Истомин так и не появился ни разу? – спросила подруга, не дав мне опомниться после её крепких объятий.
Я покачала головой.
– А ты так и не позвонила ему? – не отставала она.
– Зачем ему звонить? Оно и к лучшему!
– А Тан тоже не приходил ни разу?
Я опустила глаза:
– Нет. Тана я тоже не видела, - от упоминания его имени дрожь пробежала по телу. Я почувствовала, как щёки покрылись лёгким румянцем, выдававшим мою ложь.
В общаге меня встречали наша Ольга, и девчонки с юрфака, жившие в комнате по соседству. По поводу моей выписки из больницы они устроили настоящий праздник. Повсюду висели разноцветные воздушные шары и плакаты с надписью «Добро пожаловать домой!» Грустные мысли, не дававшие мне покоя не так давно, ушли на задний план, освободив место радости, переполнявшей меня в ту минуту. Даже о Тане я забыла на какое-то время. Жаль, что ненадолго….
Я с нетерпением ждала ночи, чтобы, наконец-то, закончился этот мучительно долгий для меня день, чтобы с утра проснуться пораньше и пойти в университет, где я надеялась его увидеть. Зря…. Мои надежды не оправдались. Тана в университете не было. На следующий день я его тоже не видела. И через неделю он там не появился. Истомин тоже пропал. Я чувствовала себя брошенной. От чувства одиночества мне хотелось волком выть. Смешно звучит, потому как слово «волк» теперь имело для меня несколько иное значение, чем раньше.