В огне государственного катаклизма
Шрифт:
Если бы эскадра продолжала идти прежним курсом, то лейтенанту Пилкину удалось бы поставить «Цесаревича» концевым в строю. Однако, к этому времени эскадра была уже рассеяна, и все корабли действовали самостоятельно. Минут через двадцать в боевой рубке «Цесаревича» появился старший офицер броненосца, капитан 2 ранга Шумов. Когда в боевой рубке взорвался роковой снаряд. Шумов направлялся в жилую палубу, чтобы выяснить причину значительного крена броненосца. По пути, в батарейной палубе, Шумов встретил командира корабля, которого вели под руки двое матросов. Капитан 1 ранга Иванов сказал Шумову: «Идите наверх, там никого нет. Я ранен». Едва капитан 2 ранга Шумов выскочил наверх, как броненосец сильно накренился на правый борт, как будто от новой подводной пробоины. В действительности же, крен был вызван тем, что на циркуляции корабля вода, хлынувшая из разбитой пожарной магистрали, всей своей массой перекатилась на правый борт.
Вступив в командование броненосцем, капитан 2
Тем временем стемнело, и на «Цесаревиче» стали готовиться к отражению возможных торпедных атак, отражать которые при поврежденных рулевых приводах и управлении машинами было очень сложно. Темнота сгущалась, и «Цесаревич», отставая от эскадры, стал терять ее из вида. Капитан 2 ранга Шумов решил воспользоваться темнотой и, повернув на юг, идти, согласно приказу, во Владивосток. Около двадцати часов «Цесаревич», тяжело развернувшись, повернул на юг. На северо-западе от него слышалась частая стрельба и мелкой артиллерии: это корабли эскадры, возвращавшиеся в Порт-Артур, отбивали атаки японских миноносцев. Все компасы на «Цесаревиче» были разбиты или повреждены. Курс прокладывался примерно по Полярной звезде. Броненосец был полностью затемнен, чтобы избежать атак японских миноносцев. Однако, миноносцы обнаружили «Цесаревича» и произвели на него в течение ночи пять атак. Первые три атаки были отбиты артиллерийским огнем, а двух других удалось избежать, давая полный ход и подставляя миноносцам корму. Одна торпеда, выпущенная в «Цесаревича» японским миноносцем в упор (с расстояния около кабельтова), по какой-то причине сразу повернула влево и прошла параллельно борту броненосца в трех саженях от него.
Временами находивший туман хотя и мешал управлению броненосцем, однако, эффективно скрывал его от миноносцев противника. Около двадцати двух часов командир «Цесаревича» капитан 1 ранга Иванов, слегка оправившись от ран, приказал вынести себя наверх, в боевую рубку. По пути командир выслушал доклад старшего механика, доложившего о многочисленных неисправностях в машине и огромном перерасходе угля, вызванного падением тяги из-за разбитых дымовых труб. Выйдя на мостик, командир броненосца отменил приказ капитана 2 ранга Шумова идти во Владивосток и приказал взять курс на китайский порт Циндао (Киа-Чао), находившийся тогда под контролем Германии. «Цесаревич» продолжал идти примерно на юг, держа Полярную звезду за кормой, поскольку капитан 1 ранга Иванов полагал, что этот курс выведет корабль на вид Шантунгского полуострова, где можно будет приблизительно определить свое место. Тем временем удалось исправить привод руля в боевую рубку и наладить один из путевых компасов. За час до рассвета в темноте по курсу обрисовались силуэты нескольких кораблей, шедших малым ходом примерно одним курсом с «Цесаревичем». Командир приказал уклониться от этих кораблей, чему способствовал внезапно нашедший низовой туман. На рассвете открылся огонь южного Шантунгского маяка. Капитан 1 ранга Иванов, не зная своего места и не рискуя приблизиться к берегу, приказал повернуть на восток, приведя Полярную звезду на левый траверз. Этим курсом «Цесаревич» шел, пока совсем не рассвело, когда открылись берега Шантунгского полуострова. Затем корабль повернул на юг, идя вдоль восточного берега полуострова. Между тем, на «Цесаревиче» выясняли полученные в бою повреждения. Оказалось, что фок-мачта броненосца держится только мостиками и в случае падения угрожает их вывернуть. Мостики же, будучи скрепленными с дымовой трубой и крышей боевой рубки, в этом случае могут увлечь за собой трубу и крышу рубки. Мачта могла упасть на трубы и повредить котлы. Средствами корабля укрепить мачту было невозможно — заведенные тали лопались от размахов мачты. Кочегары броненосца выбивались из сил и с трудом держали пар. Смены им не было, так как почти вся кочегарная смена была отравлена пороховыми газами. За сутки плавания было израсходовано шестьсот тонн угля. Из-за отсутствия тяги, расход угля все увеличивался и до Владивостока его бы не хватило.
Утром 29 июня пришел в сознание начальник штаба эскадры, контр-адмирал Матусевич. Командир «Цесаревича» доложил ему, что направляется в Циндао, чтобы исправить там, насколько возможно, трубы, снять перебитую фок-мачту и, пополнив запас угля, идти во Владивосток. Начальник штаба согласился с этим решением, и «Цесаревич», определив девиацию налаженного путевого компаса,
В 21.00 броненосец «Цесаревич», приняв на борт немецкого лоцмана, вошел на рейд германской военно-морской базы Циндао. Там уже грузились углем пришедшие накануне русский крейсер «Новик» и миноносец «Бесшумный». (Ночью «Новик» ушел из Циндао, а утром пришли еще два миноносца «Бесстрашный» и «Беспощадный»). 30 июля с «Цесаревича» в береговой госпиталь были свезены раненые, включая начальника штаба эскадры и командира корабля, который передал командование капитану 2 ранга Шумову. 31 июля на имя контр-адмирала Матусевича в Циндао пришла телеграмма от Николая II, в которой говорилось:
«Изъявляю МОЮ сердечную благодарность Вам, офицерам и команде броненосца «Цесаревич» за беззаветное мужество при прорыве нашей эскадры 28 июля сквозь превосходящего силами неприятеля. Да ободрятся все чины в сознании свято и с честью исполненного долга перед Престолом и Родиной».
На это контр-адмирал Матусевич ответил:
«С чувством святого благоговения я, офицеры и команда «Цесаревича» и миноносцев прочли всемилостивые слова Его Императорского Величества в телеграмме на мое имя и вознесли горячие молитвы Господу Богу о ниспослании здравия и благоденствия возлюбленному Государю-Императору и Высоконоворожденному Наследнику. Покорнейше просим повергнуть к стопам Его Императорского Величества наши верноподданнические чувства и единодушное желание снова нести наши жизни во славу Престола и Отечества». [5]
5
В бою 28 июля броненосец «Цесаревич» выпустил по противнику сто четыре 12" снаряда, пятьсот девять 6" снарядов, восемьдесят один 75-мм и сто двадцать семь 47-мм снарядов. Броненосец получил попадание в надводную часть пятнадцатью 12" снарядами, несколько снарядов попали в подводную часть, но особенно серьезных повреждений корабль не имел. Из экипажа броненосца (не считая адмирала Витгефта и офицеров его штаба) были убиты один офицер (лейтенант С. В. Драгичевич-Никшич) и восемь матросов, ранены пять офицеров и сорок два матроса.
31 июля броненосец «Цесаревич» и три миноносца были переведены на внутренний рейд Циндао. Немецкие власти опасались, после захвата японцами в Чифу русского миноносца «Решительный», аналогичных действий в Циндао. Японский боевой отряд адмирала Дева с приданным крейсером «Якумо» патрулировал вблизи Циндао, надеясь, что у русских еще сохранился боевой дух. Немецкий губернатор запрашивал Берлин, требуя инструкций относительно обращения с русскими кораблями. Германия была единственной европейской страной, которая хоть как-то поддерживала Россию в ее конфликте с Японией, поскольку этот конфликт осуществлял заветную мечту кайзера убрать с Балтики Русский Флот.
1 августа губернатор Циндао в ожидании инструкций из Берлина сам определил предельный срок стоянки русских кораблей в порту. Броненосцу «Цесаревич» было дано шесть дней, а миноносцам различные сроки — до тридцати шести часов со времени объявления. Портовым властям было дано указание оказать русским кораблям полное содействие в скорейшем ремонте с тем, чтобы они могли побыстрее выйти в море. Куда выходить и зачем — этого не знал никто, понимая, что в Артур уже не прорваться, а во Владивосток — тем более. Командиры миноносцев тщетно пытались получить на «Цесаревиче» какие-либо инструкции относительно дальнейших действий. Начальник штаба эскадры находился в госпитале, никого за себя не оставив.
Капитан 1 ранга Иванов сдал дела капитану 2 ранга Шумову и перестал вообще интересоваться делами. Капитан 2 ранга Шумов занимался составлением дефектных ведомостей, которые по совокупности должны были доказать невозможность выхода в море. Поэтому все облегченно вздохнули, когда 2 августа в 10.00 губернатор Циндао (капитан 1 ранга немецкого флота Труппель), ссылаясь на полученный приказ кайзера, потребовал от русских немедленного спуска военно-морских флагов и разоружения кораблей.
Не имея возможности связаться с командованием, контр-адмирал Матусевич собственной властью приказал разоружаться. На «Цесаревиче» немедленно приступили к выгрузке боезапаса. Андреевские флаги были спущены и на фок-мачте поднят зеленый флаг — «Интернирован». В тот же день на миноносце «Икадзучи» в Циндао прибыл флаг-офицер японского адмирала Дева, капитан-лейтенант Ямадзи, чтобы узнать о намерениях немцев относительно русских кораблей. Ямадзи был принят капитаном 1 ранга Труппелем, который заверил японского офицера, что «Цесаревич» и три миноносца уже спустили флаги и начали выгрузку боезапаса. Русские корабли будут задержаны в Циндао до конца войны. Получив эти заверения, Ямадзи покинул Циндао и доложил об этом адмиралу Дева, который затем приказал своему отряду закончить патрулирование у Циндао и идти на соединение с главными силами.