В огне
Шрифт:
Один раз он уже нашел малышей, и, если он сделает это еще раз… Сердце сжалось, будто под воздействием ледяного душа.
– Айсард будет мне обузой, - вопреки осторожности, пошел напрямик Энакин.
Палпатин прикрыл глаза, выпуская наружу Тьму. Тысячетонная плита рухнула на плечи ученика, заставляя его пригнуться к земле, подчиняя себе волю… Однако, Скайуокер стоял, будто скала, из последних сил удерживая себя в вертикальном положении. Маленький, но такой ясный намек на бунт…
Прошло несколько секунд, прежде чем Вейдер все же подчинился.
– Как Вы пожелаете, мастер, - едва ли не скрипя
Палпатин должен был согласиться. Он просто был обязан сделать это, особенно после того, как «погибли» малыши. Однако, Энакин допустил одну непростительную ошибку.
Едва он задал вопрос, тоненькая, практически неощутимая ниточка эмоций, ниточка, показывающая, как сильно он привязан к Амидале, вырвалась из-под щитов, становясь достоянием Тьмы, витающей в зале.
Медленно, вдумчиво, Палпатин расчленил ее, изучая каждую молекулу. Здесь была не только привязанность, смешанная с любовью. Здесь был тонкий, едва заметный намек на то, чего он боялся и не мог допустить – единодушие. Один говорит – а другой заканчивает его фразу. Такое случалось крайне редко, особенно в современном мире, где женились по расчету, стремясь извлечь как можно больше выгоды. Это была настоящая, крепкая любовь, которую было крайне тяжело уничтожить.
И это опасно. Согласие, которое несло с собой это чувство, единение, смертельно опасно для его ученика. Падме – мятежница, которая ненавидит и его, и Империю. Если между ними возникло согласие… Либо Амидала стала приверженкой идей мужа, поняла и приняла все, что делал Палпатин, как раньше было с Энакином, или… Или Скайуокер становился смертельно опасным. Проблема могла перейти в заключительную стадию, из которой не было возврата. Если Энакин пойдет у жены на поводу, примет ее жизненные взгляды в себя… с идеей о безраздельной власти можно попрощаться.
«Надо же… Такая прекрасная, выдающаяся игра, которую не сумел провести ни один ситх за последнюю тысячу лет… и все может рассыпаться из-за одного мальчишки».
Скайуокера уважали многие, особенно военные. Он выделился в войнах клонов, спасал своих товарищей, ставя под угрозу свою собственную жизнь… Если произойдет что-то серьезное, многие могут встать на его сторону.
Пряча от ученика глаза, вмиг ставшие из золотистых оранжево-алыми, ситх подобрал все эмоции глубже, не желая, чтобы Энакин заподозрил хоть что-то.
– Падме останется здесь. После того, что она пережила, не думаю, что она захочет встретиться с убийцами ее детей лицом к лицу, - безапелляционным тоном заявил Палпатин. – Здесь она будет в безопасности, обещаю, ученик.
– Один раз вы уже пообещали мне безопасность для моей семьи, - жестко парировал Скайуокер, не понимая, что делает опасный шаг, ведущий на границу пропасти.
Еще ни разу до этого он не осмеливался возражать учителю. Ни разу за многие годы… Он всегда соглашался с каждым словом, ловя любую фразу, и делая из нее абсолютную истину. Но в последнее время все изменилось. Он старался проверять каждое слово, каждую букву, выискивая в ней изъяны и причины для обмана…
Сидиус напрягся, вновь заполняя зал Тьмой, на этот раз куда более опасной, чем несколько минут
– Не разочаровывай меня, Энакин, - холодно проговорил Сидиус, поворачиваясь к едва удерживающемуся от позорного падения на пол Скайуокеру. – Один раз я уже сомневался в тебе… Не заставляй меня делать это снова.
Тьма продолжала давить. Кости едва не лопались на крошечные кусочки. Казалось, положите сверху маленькую, граммовую соломинку – и он сломается, рассыплется по полу, будто бисер… Внезапно Тьма исчезла. Резко, будто тряпкой по стеклу провели.
– Твой вылет завтра, - как ни в чем не бывало, проговорил Палпатин. – И учти… Я жду только хороших новостей. Свободен.
Хотелось пуститься прочь со всех ног, однако, едва удерживаясь от злобного взгляда в сторону ситха, Энакин поднялся на ноги, медленно, будто нехотя, покидая зал. Это была балансировка на грани фола…
Правда навалилась на плечи не хуже Тьмы, которой управлял Палпатин. Один злобный взгляд, показывающий непокорность, и он уже был бы мертв. Сидиус просто раздавил бы Вейдера, будто никчемную букашку… Вновь подтвердились все опасения. Открытого боя с мастером ему не выдержать. Сила Сидиуса не поддается никаким описаниям. Даже он, с его небывалыми результатами, пока не сможет бросить вызов учителю.
Лишь одна мысль терзала Энакина, пока он выходил из Сената.
Нужно было уходить, причем срочно. Опасность нависала над головой, будто дамоклов меч… Одно неправильное движение – и тебя засосет в болото, что плескалось под ногами. Засосет так, что никогда не выберешься, никогда не поймешь, как вернуть все как было… Нужно было уходить, исчезать с Корусанта.
Но как это возможно?
Сидиус наверняка следит за всеми портами. Стоит им улететь, как вслед за «Нубианином» Падме бросятся все силы ада. А когда найдут – уничтожат их обоих, превращая в пепел любые надежды повстанцев.
Просить помощи у Органы или Мотмы? Органа сам находился под ударом, над ним самим нависла такая опасность, от которой его не в силах избавить даже Энакин. Мотма? Ее сразу же вычислят одной из первых, и просто уничтожат. Мон – слабая женщина, не ей сопротивляться Палпатину. Да, она несомненно может забрасывать сенат бесконечными писульками, от которых нет никакого толка, но в открытом противостоянии она бесполезна. Мон даже не является королевой своей планеты. Она лишь сенатор.
Иблис?
А вот на помощь Иблиса можно рассчитывать. Нужно лишь придумать план… У него есть всего одна ночь, ночь, которая возможно решит исход всей дальнейшей жизни. Нельзя просто взять и выкинуть ее в помойку…
Падме нужно спасать. Не исключено, что именно о ее потере его предупреждали в видении. Этого нельзя допустить ни под каким предлогом.
Пуская спидер в крутое пике, Энакин погрузился в размышления, составляя примерный план действий. Айсард непременно найдет улики против Органы. Более того – Сидиус уверен в том, что он, Скайуокер, тоже сделает то же самое.