В окопах времени (сборник)
Шрифт:
День с самого утра не очень задался. Любимые джинсы не высохли, другие – так и лежали в кучке «на стирку». Надевать брюки со стрелками не хотелось, точнее, не хотелось утюжить, наводя те самые «стрелки». Попробовал надеть так, глянул в зеркало – бомж. Даже золотая сережка в левом ухе не спасает положения. Пришлось надевать купленные отцом для поездок в лес штаны защитного цвета с множеством карманов. Их Сеня не любил, как и все, что напоминало об армии, хотя бы цветом. Потому что все, связанное с армией, напоминало о прошлогодней эпопее с военкоматом. К
Тут недалеко открылся новый компьютерный клуб. Можно будет войти под новым айпи на страничку, где его недавно забанили, и посмотреть, что там и как. Вот же, наследнички гэбни – не могут возразить по существу, так тут же банят. Всего-то вступился за мысль, что вся партизанщина в войну была ошибкой. Злили немцев, вот и получили в ответ карательные экспедиции. Вон французы никакой «всенародной борьбой» не маялись – и все культурно, по-европейски. Единственный случай за всю войну, когда деревню сожгли, и то непонятно, кто именно и за что.
«План Барбаросса» припомнили, пресловутый абзац об уничтожении 75 % населения. Ага, нашли план только в 1945, причем кто нашел? НКВД нашел. И абзац этот – на страничке из серединки, без грифов, подписей и прочего. Кто знает, может, не нашли, а сами и напечатали на трофейной машинке?
Потом один из дружков хозяина странички вспомнил про деревню З., которую немцы еще в июле 41-го уничтожили, в самом начале. Спросил, тут-то кто и чем разозлить успел? Только Сеня отправил ответ, что вон, на форуме «Леонбург», где тоже неглупые люди сидят, писали, что эту деревню сами красные уничтожили, при отступлении, а на немцев свалили – тут его и забанили. Видимо, не нашли, что ответить.
Ну вот, в пачке «легкого» «Парламента» лежит последняя сигарета, и та – ломаная. Значит, придется новую пачку покупать, а до того – идти к киоску, в другую сторону от клуба. Возле клуба тоже купить можно, в магазине – но там дороже, а денег не много. Стипендию в «престижном колледже» не платят, частная организация. Хорошо хоть с этого семестра на бесплатное перевели, за «правильные» поведение и работы по политологии.
– Слышь, пацан, закурить есть? – раздалось вдруг сзади.
«Мляааааа… Ну вот зачем я решил «уголок срезать», дворами поперся?» – Сеня заканчивал мысль уже на бегу. Расстегнутая ветровка надувалась парусом на спине и, казалось, жутко замедляла движение. Сеня на бегу сорвал ее с одной руки, позволив повиснуть на локте другой.
– Эй, ты чо? Я не поэл, че ты, э? Забурел, да?
Сеня уже заворачивал за угол, почти выскочил на людную улицу, когда в затылке вдруг вспыхнула черная звезда боли. Лицо уткнулось во что-то мягкое, спину окатило жаром.
«Взорвалось что-то, что ли?» – на этой мысли сознание угасло.
Мягкая травка, жаркое летнее солнышко, неразборчивый гул голосов, пыль. Что?! Какая еще травка в середине апреля посреди города?! Это что, так долбануло, что глюки пошли? Сеня тихонько застонал. И тут же резко замер, услышав:
– Ну я же говорила, дядька Василий! Плохо человеку! А ты «мало ли кто, мало ли что…», – произнес девичий голос, слегка хрипловатый не то от природы, не то от жары.
– И сейчас скажу. Одет непонятно, стрижку такую в районе не делают. Вещей при себе, считай, нету – вон, валяется что-то на шлейке, не то бритвенные принадлежности, не то дамская сумочка, – прозвучало с другой стороны на октаву ниже.
– Мало ли – выскочил человек из дому в чем был. Еще и контузить могло. А в сумочке, скажем, документы.
Сеня счел за лучшее прийти в себя окончательно. Пока незнакомые глюки не стали потрошить его борсетку. У него возникло ощущение, что это может оказаться и не совсем бред. Головная боль пока не давала хорошенько сосредоточиться, но почему-то мысль о реальности происходящего была неприятнее, чем мысль о бреде. В борсетке-то и было немногое. А вы много вещей берете с собой, отправляясь на пару часиков в компьютерный клуб? Ключи от квартиры и подъезда, немного денег, телефон, паспорт, дежурная флешка. Зажигалка-«форсунка» с фонариком и чем-то, изображающим ножик. Вот и все. Но почему-то до дрожи не хотелось, чтоб кто-то туда залез.
Пока Сеня прокручивал все это в голове и пытался сесть, более низкий голос успел произнести:
– А вот документики были бы кстати. Вдруг это немецкий шпион? Вон, штаны какие чудные, да и обувка странная.
– Нет там документов, – просипел Сеня. – Так, из личных вещей кое-что.
Сеня пытался сообразить, при чем тут немцы и откуда вокруг лето?
– Ой, голова… Как приложили-то, сволочи… Какое число сегодня?
– Какое-какое… Хреновое. … июля, год, если интересно, все еще тот же, сорок первый, – выдал тираду, сбивающую с ног не хуже, чем бита гопников, дядька Василий. Ну, скорее всего, его звали именно так, поскольку рядом был только он и еще девушка, к которой это имя ну совсем никак не подходило.
– Вредный ты, дядька Василий! Видишь – человека побили, еще и пограбили, наверное. А ты издеваешься. Вон, говорили же – эшелон немцы разбомбили, а там вагон был, в котором уголовников везли. Они и разбежались.
– Ишь ты, быстрая какая. Уже сама все и объяснила за всех. Ладно, нету документов – давай так знакомиться. Василий Никифорович я, или дядька Василь, как все зовут.
– Рая.
– Арсений, Сеня для простоты.
– А меня «Рая» тоже для простоты. А так – Рахиль. Мама так назвала, в честь бабушки. Папа в Первой Конной служил, когда они встретились – после того, как мама из дому сбежала. У меня и волосы – в папу, каштановые, а не черные, как у мамы…
Под простодушное щебетание спутницы Сеня приходил в себя. Книг про «попаданцев» в последнее время попадалось немало, термин «Перенос» был знаком. Другое дело, принять это не как забавную историю на бумажке, а как окружающую реальность. Или все же бред? Дураком Сеня, несмотря ни на что, не был, да и опыт других попаданцев учитывал. Если вокруг – бред, как себя вести – неважно, а вот если нет… Короче, для здоровья полезнее считать все вокруг реальностью. Тяжелой и страшной – но реальностью. Потому – борсетку никому не показывать, про себя не рассказывать. И думать, думать, думать! Как выжить и как вернуться.