В окопах времени
Шрифт:
Молотов сказал «Аффигеть» потому, что такое решение совершенно не соответствовало состоянию экономики — полстраны лежало в развалинах. Велись напряженные переговоры с Англией и США о помощи в восстановлении промышленности. С ними же планировались совместные действия против Японии, обещавшие возвращение половины Сахалина — и целый Китай в качестве дополнительного бонуса. Так что предложение Верховного было по меньшей мере неожиданным. А кроме того, попахивало троцкизмом — экспорт революции, Земшарная республика Советов…
Видимо, о троцкизме подумали все и сразу. Ледоруба в кабинете не оказалось. Пришлось задействовать всю
Короче, вопрос о Ла-Манше был снят. Приказом Министра Обороны товарищ Сталин был понижен в звании с Генералиссимуса до Маршала Советского Союза, но за что — он вспомнить не мог, да и не хотел, поскольку подсознание связывало этот факт с какой-то космических масштабов глупостью. Так что поехал он в Потсдам в простом маршальском мундире.
В Потсдаме его встречали (уже) Трумэн и (пока еще) Черчилль. Трумэн был весел и сыпал искрометными идеями.
— А знаете, маршал Сталин (можно, я буду называть Вас просто — дядюшка Джо?), у нас в войсках есть такой замечательный генерал Паттон. Он уже всыпал джерри и теперь клянется, что к новому году дойдет до Волги! Замечательная идея, правда? Плевать, что мы должны наконец расквитаться с япошками за Перл-Харбор, плевать на Китай и британское наследство — прикинь, Джо — это ж круто — прогуляться аж до Волги! Аффигеть, правда?
— Да-да-да! — поддержал Трумэна сэр Уинстон. — Нам тоже наплевать, что в Тауэре свинчены все медные дверные ручки, и на то, что в казне — шаром покати — тоже плевать. И то, что у нас еда по карточкам. И то, что наша империя сыплется на глазах — тоже по барабану. Зато зацените, маршал, какой я план придумал! А название-то каково — «Не-Мыс-Ли-Мо-Е»! О! Кстати, я уже предпринял некоторые шаги. Позвольте представить Вам нашего нового союзника!
В кабинет вошел изрядно пободревший по сравнению с ночью с восьмого на девятое мая Кейтель. Подойдя к столу, он залихватски щелкнул каблуками, достал из кармана губную гармошку и не без мастерства исполнил немецкую народную песню «Ах, майн либер Августин».
— Видите, маршал? В настоящее время мы сформировали из пленных немцев уже пятьдесят дивизий, которые готовы защитить европейскую цивилизацию от вторжения азиатско-большевистских орд! Короче, маршал. СССР сделал свое дело, СССР может уходить. Немецкий народ в лице господина Кейтеля требует уважения его законных интересов.
Сталин пыхнул дымом из трубки и тоже сказал «Аффигеть». Правда, про себя. Почему-то ему пришла в голову мысль, что в кабинетах президента США и премьер-министра Соединенного Королевства держать «Капитал» было не принято. Минут пять он смаковал трубку, после чего обратился к скромно стоящему в углу Миколайчику:
— Интэрэсно. А может, гаспадын Мыколайчик скажыт нам свое мнэние? Может быть, польский народ тоже трэбует уважения своих законных интересов?
— Аффигеть! — живо откликнулся Миколайчик (до того слова ему не давали). — Разумеется, польский народ тоже требует соблюдения своих интересов! — министр лондонского (пока еще лондонского) правительства, не отрываясь, смотрел
— Аффигеть! — крикнул в окно не приглашенный на заседание Бенеш. — Целых четыре! Он что, эти армии на ксероксе печатает?! В конце концов, Чехословакия пострадала первой! Две армии вам, две… (тут Бенеш, видимо, вспомнил о Тешине) Нет! Четыре нам! Мы обязуемся оплатить их содержание… В разумных пределах… Может, договоримся о рассрочке?
Армий хватило на всех. Даже на Венгрию с Румынией, которые о них не особо просили — но как раз их не особо спрашивали. Да, вывоз трофейного имущества из Германии пришлось провести в пожарном темпе, синхронно с выводом войск — но зато чехи клепали станки, «Хетцеры» и нелицензионные копии «Ме-262» не за страх, а за совесть. В иные дни, когда направление ветра было особенно благоприятным для прослушивания германской народной музыки с той стороны Судет, производительность труда возрастала на сотни процентов.
А в соседней Польше, если вышедшие из лесов солдаты Армии Крайовой вдруг начинали выяснять отношения с «Людовыми» — соответствующее подразделение Войска Польского вывозили на экскурсию к западной границе. Пятнадцатиминутное внимание доносящемуся с той стороны «Августину» (и, ясное дело, топоту солдатских сапог) резко оздоровляло моральный климат в коллективе. Заодно решили некоторые мелкие проблемы — польская экспертная комиссия съездила в Катынь и откопала в указанном месте френч с засунутой в карман газетой, датированной 21 июня 41-го года. Чем и удовлетворилась. Все-таки четыре танковые армии — это четыре танковые армии.
Тем временем в Польшу приехала делегация с Ближнего Востока. Посетив Освенцим, гости съездили на границу с Германией и послушали «Августина». Они не сказали ничего, но вскоре в окрестностях Иерусалима взлетели на воздух еще несколько отелей с британскими офицерами. Один из визитеров съездил к родственникам в Штаты. После бурного обсуждения в узком кругу значительная часть сотрудников Манхэттенского проекта (с одинаковым, что характерно, пятым пунктом) решила отдохнуть в Тихуане. Правда, мексиканский климат им не очень понравился, так что через некоторое время они обосновались немного севернее — кто в Челябинске-50, кто в Арзамасе-16. В результате советская атомная бомба взорвалась уже в сорок восьмом году.
Сенатор Маккарти был счастлив — наконец-то у антиамериканских деятелей появился четко определяемый признак! Резолюция по Ближнему Востоку, предусматривающая создание государства Израиль, была заблокирована, а внутренний климат в США (запреты на профессии, слухи о депортации на Аляску) наводил многих евреев на мысль, что окрестности Биробиджана — не такое уж плохое место. Крым, конечно, лучше — но туда немцы доходили уже два раза, оно нам надо? Климат на Дальнем Востоке не сахар — но еврейские кибуцники и не с таким боролись. Тем более, что религиозные ортодоксы прихода Мессии пока не зафиксировали — так что с Иерусалимом можно и подождать. Как евреи умудрились договориться с комарами и климатом — Б-г знает, но у Грузии появился сильный яблочно-мандариновый конкурент.