В оковах льда

Боталова Мария

– Не пойду, не хочу! – воскликнула я и, надеясь, что арэйн сжалится, со всхлипом призналась: – Сопротивляться больно.

– Знаю, – кивнул он понимающе, только не было в его взгляде сочувствия, не было там ни сострадания, ни милосердия – лишь холодная, твердая настойчивость. – Терпи. Ты должна жить.

Он потянул меня за руку, а темнота

вдруг сгустилась, со всех сторон навалилась на нас, впилась безжалостными иглами, жестоко терзая, цепляя невидимыми когтями, стаскивая вниз, но Ксай был не менее упорным. Взмахи крыльев участились, стали рваными, тяжелыми. Темнота не унималась, выцарапывала меня, выколупывала, оплетала скользкими жгутами, сдавливала грудь, будто хотела переломить, растереть в порошок, если уж не сможет отобрать у арэйна.

– Нет, я не могу, пожалуйста, отпусти, – сквозь слезы взмолилась я, пытаясь выдернуть руку из цепких пальцев арэйна. – Отпусти…

Однако Ксай не позволил мне освободиться.

– Посмотри мне в глаза, – потребовал он.

Я помню, в глаза арэйнам Смерти нельзя долго смотреть. Но что я теряю теперь? Ведь я уже умерла.

Подняла голову, решительно встретилась с ним взглядом.

Невероятные черные глаза затягивали в прекрасную, манящую Бездну. Серебристые искры вспыхивали все чаще, ярче, в звездном танце они кружились в глубине черного омута, завораживали, гипнотизировали, разгорались, насыщаясь таинственным светом.

– Ты должна, Инира. Пойдем.

Сияние в его глазах стало ослепительно ярким, настолько, что полностью затмило темную Бездну, а перед нами, прямо в воздухе, серебристыми лентами стала сплетаться тропинка, ведущая вверх, туда, где когда-то была моя жизнь. Уверенно ступив на невесомые, слегка дрожащие нити, Ксай потянул меня за собой. Я послушно сделала шаг, и еще один, и еще.

А дальше была только боль. Много боли.

Эпилог

В небольшой комнатушке с бежевыми стенами и украшенными веселыми

незабудками портьерами пахло лекарственными травами, теплом и, как ни странно, солнцем, несмотря на то что осеннее светило уже утратило часть своих особенностей. На широкой кровати, занимавшей почти все помещение, лежала хрупкая девушка с бледным, изможденным лицом. Закрытые глаза обведены темными кругами, щеки ввалились, пухлые губы, потерявшие привычный цвет, напряженно сжаты, длинные красные волосы, тоже потускневшие, словно лишенные огненного присутствия родной стихии, в беспорядке рассыпаны по подушке. Но дыхание у девушки ровное, спокойное.

Рядом на стуле, едва втиснутом в комнатушку между кроватью и стеной, сидел мужчина с удивительными черными глазами, в глубине которых вспыхивали загадочные искры. Вынув из кармана хрустально-прозрачный кристалл в форме триакисоктаэдра, Ксай расправил цепочку и осторожно, придерживая голову девушки, надел артефакт ей на шею.

– Damis natvir fies, – произнес он ритуальную фразу. – Позволяю тебе, Инира, связываться по кристаллу со мной.

Провел рукой по девичьей щеке, задумчиво пропустил сквозь пальцы шелковую прядку волос, качнул головой.

Кто бы мог представить, он чуть не потерял Иниру. Успел в самый последний момент. Только благодаря связавшему их долгу жизни смог побороть действие яда и очнуться. Только благодаря стихии Смерти смог ее отыскать и вовремя прийти на помощь. Опоздай он хоть на минуту, и девушку было бы уже не вернуть. Но у него получилось. Теперь Инира выживет и, Ксай надеется, сохранит свою магию. Нет, не Огонь – того она наверняка лишилась – но Эфир… о да, Эфир останется с ней!

Ксай довольно улыбнулся, поднялся на ноги, потягиваясь, чтобы размять затекшее от долгого сидения тело. На выходе из комнаты мужчина задержался, обернулся через плечо и негромко произнес:

– Выздоравливай, Инира. Ты мне еще понадобишься.