В окружении

Блейн Брук

Эйс, когда говорил, что все изменится, когда люди узнают, потому что теперь только вопрос

времени, когда они выяснят мое имя. Я вообще–то был удивлен, что они до сих пор его не

узнали, и тогда весь мой мир попадет под изучение – и не только, каким его вижу я.

Был ли я готов к этому? Блять. Я очень надеюсь, что да.

***

Когда я проложил себе путь через толпу фотографов к главному въезду на мою

территорию, я поехал по подъездной дорожке к гаражу и заметил внедорожник Роджера,

припаркованный

в стороне и дожидающийся меня.

Классно. Он рано. У меня даже пяти минут не было, чтобы собраться после

охренительного дня и перед тем как иметь дело с ним. Я нажал на кнопку гаража, и пока тот

медленно открывался, я заметил, как дверь машины Роджера открылась, и он вышел на

улицу, его взгляд приковался к тонированному стеклу с моей водительской стороны.

О да, он прилично раздражен. Да без разницы. Это мне приходилось иметь дело с

людьми, которые имели свое чертово мнение насчет моих с Диланом отношений. После Рона

и всей команды «Мятежа 2», относящихся к нам, как к прокаженным, поведение Роджера –

последнее, с чем я хотел иметь дело.

Не прошло и пяти секунд, как я припарковался и выбрался из машины, а Роджер

прилип ко мне, как банный лист.

– Ну и, надеюсь, ты гордишься собой, – произнес он.

Я захлопнул дверь и прошел мимо него, чтобы открыть заднюю, наклониться и взять

свою сумку. Когда она повисла на моем плече, я развернулся лицом к моему седоволосому,

краснолицему менеджеру.

– Громко и гордо, разве ты не слышал?

Глазки–бисеринки Роджера прищурились, и он указал на меня пальцем.

– Ох, считаешь, что настолько хитер, да? Ты знаешь, какую катастрофу учинил за

прошедшие два дня?

– Я создал проблемы? Серьезно? Хах, не слышал ни слова об этом.

Я протолкнулся мимо него и пошел прямо к двери, ведущей в мой дом. Он следовал

настолько близко за мной, что я поразился тому, что он не цеплял носками своих ботинок

мои пятки.

– Что ты делаешь?

Я не стал останавливаться; просто закатил глаза и продолжил идти по коридору до

гостиной зоны за кухней.

– В смысле, помоги мне понять, Эйс. Почему сейчас? Почему, когда твоя карьера

зашкаливает и все, к чему ты прикасаешься, превращается в долбанное золото, ты

выставляешь напоказ любовничка?

Я выбрал игнорировать его, пока скидывал свои туфли, решительно настроенный

взять пива из холодильника, перед тем как вступить в разговор, но Роджер не отставал.

– Тебе одиноко? Ты возбужден? Мы могли бы осторожно свести тебя с кем–нибудь.

– Ой, иди…

–

У него что сорокасантиметровый хер или что? В смысле, скажи мне, что такого

особенного в этом мальце, что ты готов поиметь нас всех.

Вот. Оно.

Я обернулся к мужчине, который отвечал за мою карьеру почти десятилетие, и

сорвался.

– Для начала, – произнес я и сделал шаг к Роджеру, что вынудило его отступить.

Приятно знать, что он достаточно умен в некоторых аспектах. – Тебе нужно заткнуться на

одну долбаную секунду за всю твою жизнь и послушать меня. Давай–ка проясним несколько

вещей. Или возможно, мы должны, наконец–то, выложить все как есть и уяснить, что не все

так натурально.

Челюсти Роджера сжались, и я мог сказать, что он физически сдерживался от какого–

то рода комментария, которое с нетерпением рвалось наружу. Но это было слишком плохо. Я

устал и замучался ходить на цыпочках вокруг своей ориентации, и пришло время, когда все

узнали это, значит они либо со мной, либо валят к чертям из моей жизни.

Сколько помнил, я в каком–то отношении всегда скрывал то, кто я есть. Было ли это

от моих родителей, себя или публики, я всегда скрывался – и с меня хватит. Никто не скажет

мне, что это неправильно. Никто не будет говорить дерьмо о Дилане в моем присутствии, и

пока он готов мириться со всем багажом, который последует за этим, то Бога ради, я буду

бороться за то, чтобы он чувствовал себя настолько комфортно рядом со мной, насколько это

возможно для человека.

Начиная с Роджера.

– Ты работаешь на меня. Так что я не имею тебя, насколько я осведомлен. Это в

действительности никак не повлияет на тебя. Я нанял тебя по одной конкретной причине:

позаботиться о моей карьере. Я плачу тебе по этой же причине. А не о размышлениях и

мнении, чем все в этом мире занимаются прямо сейчас, – я замолчал, чтобы глотнуть

успокоительного воздуха, потому что чувствовал, что моя злость может выплеснуться на

мужчину, который свирепо уставился на меня в ответ. Мужчину, чьим советом год назад

было: «Оставайся в шкафу, потому что никто не поймет, и твоя карьера пойдет ко дну.

Кого волнует, если ты несчастлив в личной жизни в расцвете лет? Быть геем – не очень

хорошо для твоего образа».

Мда? Ну и к черту это дерьмо.