В окружении
Шрифт:
раздраженно, но Господи Боже, я знал свои пределы и сидеть на заднем сидении Линкольна с
ласкающим меня ладонью Эйсом…. блять…
– Упираться? Это перестать повторять? Потому что, Дилан, – произнес Эйс, его
теплое дыхание призрачно отражалось на моих приоткрытых губах, пока он продолжал
удерживать меня в плену своим властным взглядом. – Мой член упирается сильнее, чем
никогда, с того момента как
затрахал тебя до того состояния, что ты не смог идти в ту ночь в «Syn».
Проклятье…Напоминания, почему мы вернулись в эту машину, несущуюся через весь
город к дому Эйса, было достаточно, чтобы дернулись вверх мои бедра под давящей ладонью
Эйса.
– Помнишь свои ощущения? – спросил он, смыкая пальцы на эрекции, над которой
был безнадежно потерян мной контроль. – Когда я раздевал тебя догола, и как ты вставал на
колени передо мной? Перед ним?
Я ахнул и потянулся вниз своей рукой, чтобы прижать его крепче к себе. Однако, это
было недостаточно. Я не думал, что было бы чего–то достаточно, чтобы ослабить ноющую
боль, которую он зародил своими словами, образами и яростным способом, которым
удерживал мой взгляд, как вроде какого–то сексуального волшебника.
– Помнишь? – спросил он снова, на этот раз интонацией, которая подразумевала, что
он ждал ответа.
Я поднял руку оттуда, где она покрывала его, и вцепился в его бицепс, настолько
сильно, что даже удивился, что он не попросил меня отпустить его. Но если он собирался
сорвать мною горячо любимую крышу своим чертовски пошлым воспроизведением одной из
самых жарких ночей в моей жизни, тогда мне нужно хоть что–то, за что держаться.
– Да, – ответил я томным голосом, который даже не узнал. Эйс медленно кивнул, а
затем потянулся, чтобы выпустить мою рубашку из штанов, позволяя ее длине упасть поверх
того места, где секундой ранее касалась его рука.
Когда мой взгляд скользнул к окну, чтобы узнать притормозил ли кто–то рядом с нами
или висит у нас на хвосте, голос Эйса переключил меня обратно на него.
– Закрой глаза, – попросил он, и я недоверчиво уставился в ответ. – Представь, что мы
снова там…в «Syn»…все взгляды устремлены на нас, когда я прикасаюсь к тебе.
Его рука переместилась под мою рубашку, и он расстегнул пуговицу моих штанов, а
затем потянул молнию вниз. С дьявольской улыбкой на лице, его пальцы нырнули под мои
боксеры, и хоть моя рубашка как–то прикрыла, что его пальцы – блять – сомкнулись на мне,
я все
водитель не обращал на нас внимания.
– Я больше не буду тебя просить, – произнес Эйс, его хватка на моем члене усилилась,
но он не двинулся дальше, не давал мне фрикций, в которых я так нуждался, поэтому, когда
мои бедра дернулись вверх, он покачал головой. А затем его ладонь начала отстранятся, и я
быстро перехватил его запястье, чтобы остановить.
И пока он ждал того, что я сделаю, я старался очистить голову ото всего, кроме
мужчины, сидящего рядом и осмелившегося сделать мне приятно. Закрыв глаза, я позволил
своей голове откинуться на подголовник и толкнуть его руку обратно в свои трусы. Когда его
палец закружил по головке моего члена и затем размазал смазку вниз по всей длине, я
проглотил стон, который жаждал прорваться на свободу. Он снова сомкнул на мне ладонь,
сжимая основание моего члена, и медленно – мучительно – начал подниматься вверх.
Когда его кулак прогладил дорожку вниз и сжался у основания члена, мои глаза
распахнулись, и я скрипнул зубами. Губы Эйса изогнулись в нахальную улыбку того, кто
знал, что он держал всю власть в этой ситуации. И одновременно с тем, что он сводил меня с
ума, тот факт, что он чувствовал в каком–то роде свободу рядом со мной, доводил меня до
настоящего, долбанного восторга.
Неужели всего лишь несколько недель назад мне было нельзя даже быть замеченным
в машине вместе с ним? А сейчас мы здесь… боже мой…
– Что–то не так, Дилан?
Хриплый звук моего имени заставил меня потянуться к его лицу, и кода я обхватил его
щеку своей ладонью, я искал в его глазах любой намек на сопротивление, любой намек на то,
что я не должен делать то, что знал, было предельно ясно написано на моем лице. Когда я не
нашел ничего, кроме жесткого движения по моему члену, тогда я понял: этот издевающийся
засранец – мой.
Я пробежался ладонью по его шее и потянул на себя, чтобы смять его губы своими.
Давление вокруг моего ствола возросло, когда я врезался своим языком между губ Эйса и
сплелся вместе с ним, и когда он начал по–настоящему заниматься мной, я не смог бы
удержать свои бедра на месте, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
Я скользнул пальцем по тыльной стороне его шеи и по его коротким волосам, пока не
обхватил его затылок, удерживая его там, где хотел. Чертовски жарко. Я хотел развернуться