В оврагах слишком много лебеды…
Шрифт:
«Я не могу полюбить случайного попутчика», – думала в свою очередь Вера.
«Я слишком стар для любви», – были его мысли.
«Мне уже поздно кого бы то ни было любить», – словно отвечала она ему мысленно.
А поезд шёл дальше, мерно покачиваясь и выбивая свой такт. Но они уже не были одинокими…
Утром его разбудил знакомая проводница, объявив: «До Липецка осталось 30 минут». Он сразу же посмотрел на соседнее место, оно было пустым. Нет, не совсем пустым. Там лежала одна маленькая перелеска, уже чуть-чуть повядшая. Майор взял её и поцеловал хрупкий цветок. Он вспомнил Веру. Нет, то была не легкомысленная женщина, то была его несостоявшаяся любовь, единственная любовь его жизни, его упущенное счастье, а он почти ничего о ней не знал. «Боже, что я наделал! Я упустил свой шанс! Вера, где ты?» – подумал он.
Через три года Александр вышел в отставку в чине подполковника. Ему дали квартиру в Ельце, куда он и переехал со своей старенькой матушкой. Время шло, годы летели, и в марте 2001 года его мамы не стало. Он стоял на её могиле и в первый раз в своей жизни – плакал.
Невдалеке он заметил молодую женщину. Что-то в её облике ему показалось знакомым. Он подошёл к ней и увидел, что она в руках держит небольшой букет перелесок. Заметив Александра, она чарующе улыбнулась… И сердце его во второй раз в жизни жалобно сжалось. Он знал эту улыбку, да, она принадлежала его любимой… Но перед ним стояла другая женщина, и она сказала:
– Сейчас в лесу распускаются перелески. Я с детства люблю этот цветок. Мы со старшей сестрой часто ходили в лес его собирать. Знаете, он борется со смертью и дарит людям любовь.
Подполковник опустил глаза – сердце его похолодело. На мраморной плите он увидел знакомое лицо. Буквы и цифры раскалённым углём врезались в его память: Сафонова Вера Аркадьевна: январь 1962 – апрель 1997.
«Так вот зачем ехала в Елец Вера – не сестру навестить, а умирать!» – сразу же понял Александр.
– Почему она умерла? – он показал рукой на фото.
– Это моя старшая сестра, она умерла от рака, – с этими словами девушка положила букетик на могилку. – Когда распускаются перелески, я всегда сюда прихожу, чтобы подарить букетик Вере. Она очень любила эти цветы.
– Я тоже их люблю, – сказал Александр, а потом пояснил. – Раньше я никогда в жизни не любил женщину, кроме своей мамы, но однажды я встретил свою любовь. Между нами вроде бы ничего не было, но и произошло что-то такое удивительное. Я постеснялся признаться ей в своих чувствах. Мы были с ней вместе и в то же время не были с ней вместе всего одну ночь, она вышла на станции раньше меня, оставив мне один подснежник на память.
С этими словами он вынул из портмоне поблёкший, сухой цветок.
– Теперь я его храню, и он меня хранит, оберегает от смерти, бед, огорчений. Вот, люди говорят, что семья, брак, быт тлетворны для любви, а я бы всё сейчас отдал, чтобы окунуться в этот быт с любимой женщиной, но её уже нет на этом свете. Она – перелеска, что боролась со смертью, но сердце её было полно любви.
Во второй раз жизни подполковник заплакал:
– Раньше я жил с мыслью, что горячо любимая мной женщина счастлива, живёт, кого-нибудь любит, – теперь я не знаю, как мне жить дальше, зная, что её уже нет на этом свете. Правда, я уже никогда не узнаю, любила ли она меня…Эта женщина – Ваша сестра.
Девушка подошла к Александру и ласково заглянула ему в глаза, а затем чарующе улыбнулась…
«22» апреля 2001 года на Красную горку раб Божий Александр и раба Божия Лидия повенчались в Вознесенском соборе. Нет, он не любил Лиду так же, как Веру, но она была похожа на ту, которую он любил всю свою жизнь – сначала в своих юношеских мечтаниях, потом в поезде, а сейчас – в памяти. Во многом он в Лиде любил Веру.
– Мы будем всегда любить её вместе! – тихо сказала ему жена, когда они выходили вместе из собора.
Однажды, это было накануне Успения Пресвятой Богородицы, он рассматривал старый альбом Лиды. На многих фотографиях ему улыбались знакомыми чарующими улыбками две девушки. Вдруг он обратил внимание на старенькую тетрадь. К его удивлению это был дневник Веры. Он открыл последнюю исписанную страницу дневника и прочитал: «22 апреля 1997 года. Я умираю, но умираю счастливая: месяц назад в поезде я по-настоящему полюбила одного мужчину. Тогда я постеснялась в этом ему признаться, а теперь сама с собой могу быть откровенной: Александр, я всегда тебя буду любить и хранить тебя в своём сердце, ведь я – перелеска, которая борется со смертью и дарит любовь… Эта любовь меня заново родила, а родившись по-настоящему, я уже никогда не умру…».
На этой странице дневника лежал увядший цветок. Подполковник, как тогда в поезде, поднёс его к своим губам и осторожно поцеловал. Он был счастлив: его тоже любили по-настоящему. Жизнь была прожита не напрасно. И он нежно прошептал:
– Моя перелеска…
С болью мира
В Липецко – Елецкой епархии храмов пока не очень много. Наша Епархия ещё слишком молода. И священство по большей части в ней молодое, но есть и в ней потомственные иереи, есть истинные светильники благочестия – старцы. Именно они выступают хранителями русской веры и учат своей святой молитве молодых священников и монахов. И дай-то Бог, не потерять нам традицию великорусскую, не подпасть под губительное западное влияние с его маняще-затягивающими компьютерными технологиями.
«Отец Матфей утешит. Отец Матфей научит», – говорили прихожане храма Всех святых, в Российской Земле просиявших. Его очень любили простые люди за доброту, понимание и часто приходили к нему рассказать о своём горе. Молодые священники тоже искали в нём старшего, более опытного наставника. Но никто не догадывался, какой духовный подвиг ежеминутно совершает этот пожилой иерей.
Однажды отец Матфей обратил внимание, как одна женщина в чёрном проплакала всю его службу. На следующий день священник вновь увидел плачущую. Так повторялось каждый день, но женщина к нему всё не подходила. Прошло два месяца, но слёзы её по-прежнему не высыхали. Жалко её стало старцу. И вот после службы догнал он её уже за церковной оградой и окликнул:
– Матушка, отчего Вы так горько плачете? Почему не обращаетесь ко мне ни за помощью, ни за советом?
– Разве кто-то мне может помочь? – сокрушённо ответила она, а потом поведала свою нехитрую историю. – Сын у меня в Чечне служил, а два месяца назад пришла мне на него похоронка. Одна я осталась на белом свете, вот и молю Господа, чтобы Он меня прибрал поскорее.
– Нельзя так, матушка, говорить, надо не терять надежду, верить в чудо.
– В чудо? – грустно усмехнулась женщина. – Единственное чудо для меня сейчас – собственная смерть…