В ожидании Догго

Mark Mills

WAITING FOR DOGGO

«Дорогой Дэниел!

Господи, как же получилось официально. Я так не хотела. Или хотела? Как во многом другом, я в этом неуверена (или надо писать «не уверена», ты бы, разумеется, не сомневался). Черт! Я бы начала письмо снова, но уж и так делала это три раза, к тому же опаздываю на самолет.

Улетаю, и очень далеко, но не могу тебе сказать куда. Отчасти хочу, но в этом нет никакого смысла, поскольку не знаю, сколько там пробуду. Впрочем, лучше как есть. Чушь, конечно. Я хочу сказать, что это для меня лучше как есть. Но не для тебя,

Вскоре пообщаемся подольше, когда у меня появится настроение, которого теперь, как ты понимаешь, нет, иначе бы я не улепетывала в астрал! (Шутка: не потеряла ведь чувства юмора, как ты заявил недавно.) Ладно, согласна, в сложившихся обстоятельствах не смешно. Так и вижу, как ты стоишь у стола и читаешь эти строки. Извини, дорогой Дэниел. Я трусиха. Хоть это-то выяснила про себя. К тому же переживаю из-за своего любимого Догго – виню одну себя. Чего я только не передумала. А о чем, собственно, я думала? Что Догго все изменит, даже исцелит нас. Тебе не понравится это слово, поскольку ты терпеть не можешь, когда я говорю о путешествиях, энергиях и – да, да – об ангелах.

Но суть в том, что я действительно в них верю. А ты нет. Не в этом ли дело? Не исключено. Я привыкла любить твою вежливую терпимость и скептическую улыбку, но теперь меня от нее воротит. Она кажется циничной и высокомерной, словно у тебя имеются ответы на все вопросы. А разве они есть? Их нет ни у кого. И это тебе пора понять, как я поняла, что трусиха. Наверное, я могу находиться рядом только с таким мужчиной, который верит в ангелов. Не беспокойся, это не означает, что я свалила с Брендоном. Он – придурок. Я безоговорочно ставлю тебя выше него. Если хочешь, считай это комплиментом. Нет, я уезжаю одна, руководствуясь своей интуицией. Сама по себе, и рядом никого, только я и тот, кого ты в шутку прозвал Тем, которого нельзя называть по имени. Знаю, ты считаешь его плодом моего болезненного воображения, но верю, что он здесь, присматривает за мной, и ты не станешь отрицать, что это чувство реальное (даже если ты прав насчет ангелов, хотя это совершенно не так).

Отведи Догго обратно. Интуиция подсказывает мне, что ты получишь ту работу – нельзя же оставлять его на целый день запертым в квартире. Это было бы нечестно по отношению к нему, а вы ведь и так не без ума друг от друга. Догго сейчас рядом и пожирает тебя своим взглядом? Клянусь, когда собирала чемодан, он смотрел на меня с таким презрением, словно понимал, что я задумала. Разумеется, это не так – он просто маленькая, страшненькая собачка. Ладно, не такая уж страшненькая, но ты понимаешь, что я хочу сказать: особой красотой бедолага не отягощен. Когда я впервые увидела Догго, мне стало его жаль. Зря я впуталась в его жизнь. Но он, по крайней мере, сменил обстановку, побывав, хоть недолго, в отпуске. Я бы сама отвезла его обратно, но нет времени. Видишь ли, я не планировала бегства – накатило внезапно: поняла, как надо поступить, и начала действовать.

Может, я совершаю самую большую в жизни ошибку? Вряд ли. Мы подошли к черте, где собирались принять решение, которое было бы для нас неправильным – определенно неправильным для меня, но и для тебя, наверное, тоже. Не злись на меня, Дэниел. Ты, конечно, почувствуешь себя униженным, но могло получиться хуже. Я сбегаю от тебя не от алтаря, к тому же все назовут меня стервой, и от этого тебе будет легче. Пожалуйста, не пытайся разыскать меня и не звони. Это бессмысленно: когда ты станешь это читать, я уже буду в воздухе.

Любви тебе и света.

Клара ХХХХХХХХХ

P. S. Перечитала письмо и поняла, что выразилась недостаточно ясно. Между нами все кончено, по крайней мере на данный момент, что означает навсегда, хотя как знать. Никогда не говори никогда – ведь так? Мне нужно почувствовать себя открытой другим возможностям (ладно, признаю, я говорю о других мужчинах). Не могу тебе запретить делать все, что пожелаешь, но если переспишь с Полли, я тебя убью. Она молода, беззащитна и благоговеет перед тобой. Полли – моя младшая сестренка, поэтому, как говорят итальянцы, non toccare [1] (сразу вспомнился сувенирный магазин в Луке, где ты купил мне жуткую китайскую статуэтку Девы Марии, решив, что она похожа на моего отца, переодетого в женское платье)».

Я осторожно положил письмо на стол. Черствый? Неужели? Циничный и высокомерный? Никогда не считал себя лучше ее. Это была наша маленькая игра, и мы сами придумали правила. Астрология, прошлые жизни, ангелы-хранители – чего бы ни касалось, энтузиасткой выступала Клара, а я охлаждал ее пыл. Мы согласились, что отличаемся друг от друга, и посмеивались над этим, понимая: то, что имеем, больше всего остального. А имели мы любовь. И в этом были едины. Как же она может ломать правила и после четырех лет бросаться в самолет и исчезать?! Это же и моя жизнь!

Я хотел разозлиться, но не получалось. Уязвленный выдвинутыми против меня обвинениями, я был ошеломлен подкрадывающимся леденящим чувством, что сам виноват по всем пунктам.

Посмотрел под ноги. Прежде Догго был там, а теперь лежал на диване. Знал ведь, что ему нельзя прыгать на диван, но его, похоже, не волновала моя реакция. Положил морду на лапы и уставился в окно, словно проплывающие по небу облака являлись ключом к метафизической головоломке, над которой он теперь бился.

– Догго!

Он даже не повернулся, но ведь на эту кличку пес вообще никогда не откликался – возможно, понимал, что она ненастоящая; просто мы его так зовем, пока не придумали, как назвать лучше.

Перепробовали все, даже просмотрели сайты детских имен, но не нашли ничего подходящего. Вдруг показалось, что можно назвать его Евстафием, но этот вариант не продержался и дня. Согласно «Википедии», святой Евстафий был римским полководцем и после обращения в христианство претерпел зловещий список мучений и бед, среди них – сожжение заживо вместе с сыновьями в бронзовой статуе быка. Надо отдать должное императору Адриану: он не только знал толк в строительстве и возвел Адрианов вал, но обладал мрачным воображением, когда хотел расправиться с врагами. Как мне известно, святой Евстафий – покровитель пожарных (которые так и не потушили огонь, поджаривший его самого) и в более широком смысле – всех, кто познал несчастия.

– Евстафий! – позвал я. – У меня несчастье.

Пес навострил ухо, только одно, левое, да и то это было не больше чем подергиванием. И не оторвал взгляда от несущихся мимо облаков.

Я вытащил из кармана мобильник. Ее номер был внесен в память, потому что в апреле мы общались с ней, когда готовили сюрприз на день рождения Клары. Она работала координатором компании детских развлечений и, казалось, значительную часть времени проводила, сплавляясь на плотах по рекам в Уэльсе. Поскольку были школьные каникулы, я собирался оставить сообщение.