В ожидании Олимпийцев

Пол Фредерик

— Но мы же знаем причину, — сказал я. — Просто они решили, что мы не можем быть их партнерами.

— Это так, — взволновался Сэм. — Но почему?! Я попытался выяснить, какие именно наши сигналы они получили непосредственно

перед самым отказом контактировать с нами.

— Считаешь, мы чем-то их оскорбили?

Он почесал то место на лысине, где было пятно, поглядел на меня, потом вздохнул.

— А что бы предложил ты, Юл?

— Не знаю, может то же самое, — согласился я. — Так что же это были за сообщения?

— Я не могу сказать точно. Пришлось помучиться. Насколько тебе известно, Олимпийцы подтверждали прием каждой передачи повтором последних ста сорока групп...

— Об этом я не знал.

— Было так. Последним подтвержденным сообщением была история Рима. К сожалению, это шестьсот пятьдесят слов...

— И теперь придется перечитать всю историю?

— Не только перечитать, Юл. Надо попытаться определить, что там было такое, чего мы не передавали раньше. Две, а то и три сотни исследователей сравнивают все предыдущие сообщения, и пока выясняется, что новыми были только лишь социологические данные. Мы передавали результаты всеобщей переписи: столько-то солдат, столько-то граждан, вольноотпущенников, рабов... — Тут он замялся, и после некоторого раздумья сказал: — Паулюс Магнус, не знаю, слыхал ты о нем, это алгонкин, указал на то, что в этом сообщении мы впервые упомянули о рабстве.

Он замолчал. Я ждал, потом сам попросил его продолжать:

— Ну?

Сэм пожал плечами:

— А ничего. Паулюс сам раб, так что это его мания.

— Не могу понять, что общего имеет с этим рабство? — заметил я. — А другого ничего не было?

— Ой, да тысячи теорий. В том сообщении были еще и медицинские данные, и некоторые считают, будто Олимпийцы внезапно испугались возможности, что их атакует какой-нибудь неизвестный им микроорганизм. А может, мы не проявили достаточно вежливости... А может, кто его знает, среди них идет какая-то борьба за власть, и в конце концов победила та партия, которая не желает введения новых рас в их общество...

— Так мы окончательно и не знаем, что послужило причиной?

— Хуже, Юл, — мрачно ответил Сэм. — Мне кажется, мы уже никогда не узнаем, какой была причина, почему они расхотели общаться с нами.

И вот здесь опять же видно, насколько умным человеком был Флавий Сэмюэлус бен Сэмюэлус. Мы, и вправду, так никогда этого и не узнали.