В ожидании счастливой встречи
Шрифт:
— Семка, — крикнул он, — подай кусок проволоки и пассатижи.
Семен сразу сообразил, сделал скрутку из проволоки и, подавая, спросил:
— Помочь?
— Направляй шланг, Сема.
Валерий насунул шланг на трубу глушителя и сразу словно оглох. МАЗ перестал рычать, зашептал. Отработанный газ пошел по шлангу. Петро с Георгием насунули шланг на штуцер. Семен прикрутил его проволокой. Иван Иванович приложил руку к трубе. Парни тоже поскидали рукавицы, прикладывают ладони, радуются. Валерий охлопал штаны от снега и тоже к трубе.
— Теплая стала, то, что надо…
— Так и будем оглаживать трубу, как девку, — покосился Иван Иванович на ребят и убрал ладони с трубы. Когда задерживали дело, Ивану Ивановичу физически становилось не по себе.
— Постоит работа — не Алитет, в горы не уйдет, так, Валер? — Петро не спеша раскладывает на трубе рукавицы.
— Хоть бы обороты убавили, зря палим горючку, — оставляет без внимания реплику Петро Валерий и направляется к насосной.
— И верно, — спохватывается Иван Иванович и стучит в кабину: — Молодой человек, убавь-ка обороты!
— Можно, — в приоткрытую дверцу отвечает водитель. — Нам одинаково — что дуть в трубу, что трубы таскать на горбу. Рисуй полный тоннаж, — и он сует путевой лист Ивану Ивановичу.
Иван Иванович повертел перед фарой путевку.
— Нарисуем. Как только начнем качать, твоя задача щупать трубу.
— Что ее щупать, баба, что ли?
— Регулировать газ будешь. Смотри, не спать, дело ответственное — спрошу! — пригрозил Иван Иванович, возвращая путевку шоферу, и пошустрил вокруг машины, подергал шланг и пошел вдоль трубы, все время прикладывая к ней руку. Ветер сек лицо, саднил нос, жег подбородок. Иван Иванович поворачивался спиной к ветру и шел пятками вперед. Задубелые валенки скользили, разъезжались. Тогда он грудью налегал на ветер, прикрывая рукавицами лицо, И так добрался до насосной.
— Что-нибудь случилось? — с тревогой спросил в приоткрытую дверь.
Валерий возился с насосом и не отвечал. Иван Иванович закрыл за собой дверь и подошел к Котову.
— У тебя что, Валерка, зазнайство отъело язык?
— Проверяем.
— Запускай, Валерка, раскручивай.
— Это мы могем. — Валерий подошел к рубильнику. — Внимание!
Лампочка «села», окно притухло. Напряжение упало. Насосы чмокнули, хватили воду, и моторы стали разгонять крыльчатки, набрали обороты, и лампочки снова ожили, и ровнее запели двигатели. Все выскочили из насосной, побежали за бурт поглядеть.
Из водосборной трубы вырвался столб воды, ударил радугой в свете фар и тут же потух, исчез в парном тумане.
— Все! Братцы! — подскочил Семка.
Из котлована шумела вода, трещал, стрелял, оседая, лед. В котловане скрежетали гусеницы экскаватора. Подкрадываясь по откосу, ползла его большая тень. В желтом свете фар прыгал человек, направляя ход машины. Парни остановились, поглядели с берега.
— Наш Иван Иванович, — узнал Валерий.
Монтажники двинулись к поселку. И уже было проскочили магазин.
— Стоп! — окликнул Петро. — Пошли глянем?..
По дороге в общежитие парни непременно забегали в магазин. Так уж повелось. Потолкаются там, погреются, поглазеют, не привезли ли соленых огурчиков или помидоров. Магазин завален банками. В глазах рябит от наклеек. Только рыбных консервов десять сортов — от мелкого частика до камбалы в собственном соку. Маринованная капуста в литровых банках, синие перцы в железных по ноль пять — тоже в три яруса, а огурцов и помидоров нет.
— Где заведующая? — напускает на себя строгость Петро Брагин. — Для чего выбирали народный контроль? — Он смотрит на Георгия.
Все знают: Георгий — рабочий контроль. Ему преграждают дорогу.
— Отвечай, Гошка?!
— Пусть Фомичев шлет депешу. Поеду на плантацию, на материк, — отбивается Георгий.
Парни покупают частика и бегом в общежитие, но всегда Георгий первым успевает захватить душевую. Ничто так не согревает, как горячая вода. Семен разогрел ужин и канючит под дверями:
— Утащат тебя, Гошка, сороки. Суп остыл, на танцы парни идут. Расхватают девчонок, и Натку уведут у меня.
— Иди, кто тебя держит! Чего я не видел в этом курятнике…
О чем бы парни ни говорили, все сводили к девчатам, к танцам, к новому клубу. Действительно, без девчонок какая жизнь — тоска. А без клуба — где с ними время проведешь? На улице мозги промерзают. В комнате отдыха тесно, да и как в тире: только и слышно, по столу домино стреляет…
Утром Валерий заглянул с бровки в котлован, а там вместо одного два экскаватора работали, сновало с десяток самосвалов.
«Потрудился Иван Иванович», — определил Валерий. Он спустился по крутому откосу к насосной. Около будки стояли Фомичев, Шустров и начальник участка. Иван Иванович что-то доказывал Фомичеву, махал руками. Валерий подошел к будке и хотел незаметно проскочить в насосную, но Фомичев его окликнул.
— Котов, еще одно усилие, — без вступления начал Фомичев. — Мы сейчас выгоняем экскаваторы, ставим опалубку, и можно бы укладывать бетон: основание хорошее, но… — Фомичев помолчал. — Ладно. Пошли с нами, на месте поглядим.
Все четверо спустились в котлован. Один экскаватор уже сматывал кабели, другая машина подчищала «плиту»-основание и собиралась, как видно, тоже покинуть котлован. Ясно было, что дошли до нужной глубины, достали заданную отметку. Теперь дело за бетоном.
— А «подошва» в воде, видишь, — сказал Фомичев, — как укладывать?..
Вода буравила дно, у кромок бралась шугой, сливалась в зумпф — в приямок.
Валерий прикинул: в общем-то, и немного воды…
— Насухо откачать, пожалуй, не получится. Хоть ставь еще десяток насосов, вода все равно останется, «подошва»-то неровная, рваная. Насосы тут не помогут. Эти-то ведь успевают.
— Успевают, — согласился Фомичев.
— А тогда какое еще усилие, не тряпкой же эту воду промокать.
Фомичев представил, как монтажники с тряпками в руках елозят по камню, собирают воду.