В ожидании счастья
Шрифт:
Она долго держала его, покачиваясь вместе с ним и утешая. Через красивый костюм для верховой езды прощупывались тонкие и хрупкие косточки, а хохолок светлых волос на голове был шелковистым. Она изливала на него всю свою любовь, глубокую и нежную. С тех самых пор, как Джона научился ходить, он ни разу не искал утешения в ее руках, всегда шел к Сойеру, только к Сойеру…
Наконец его всхлипывания стихли, и Мэгги дала ему свой носовой платок.
– Я не писал ему, – сказал он, подняв свои полные муки голубые глаза. – Наверное, он сердился. Конечно, он ненавидел меня за то, что я сбежал, и за
– Ш-ш-ш… Нет, Джона, нет. Сойер любил тебя и совсем не сердился. Он собирался приехать сюда весной и привезти тебя назад во что бы то ни стало. Ему очень тебя не хватало, но он не винил тебя за то, что ты сбежал.
– Я его больше никогда не увижу. – Он всхлипнул, и Мэгги поцеловала его в щеку.
– Знаю, дорогой, и все понимаю. Но он живет в твоем сердце, живет в наших сердцах. Ты должен помнить только счастливые времена и то, что он тебя любил больше всего на свете, Джона.
После ее слов мальчик немного успокоился.
– Кто сделал это, мама? – спросил он после того, как громко высморкался.
Мэгги покачала головой:
– Нельзя сказать с полной уверенностью, но говорят, что Пит Макаллистер, который совсем обезумел после того, как погибли Джейн и дети.
– Но ведь папа не имел к этому никакого отношения!
– Конечно, нет. Но он был на стороне противника Макаллистеров во время всех распрей… Джона, дома сейчас столько ненависти, страха и жадности, что никто уже не знает, кто в чем виноват и что случится дальше.
– А Эбби и Регина?
Она улыбнулась, глядя на него.
– Они в безопасности. Приехали со мной в Нью-Йорк и сейчас в гостинице. Я знаю, что им не терпится увидеть тебя, прежде чем мы поедем назад. Мы надеялись, что ты сегодня с нами поужинаешь.
– Вы сразу же возвращаетесь в Техас?
– Завтра. Но я планирую немного отклониться от маршрута. Отвезу девочек в Сент-Луис, чтобы оставить их у тети Луизы на некоторое время. Я не хочу, чтобы они были на ранчо, пока там неспокойно.
Джона откинулся и внимательно посмотрел на мать.
– Это замечательно для Эбби и Регги, но я возвращаюсь домой, в Тэнглвуд.
Она улыбнулась, обрадованная его заботой, но покачала головой. Нет, она не позволит никому из ее детей появиться в радиусе ста миль от Бакая.
– Я ценю твой порыв, Джона, действительно ценю, но твое место пока здесь. Ты и Колин – вы только начали узнавать друг друга, и поэтому я не вижу никакой причины, почему тебе нужно спешить обратно в Техас. Делами управляет Шорти, точно так же, как и при папе, поэтому тебе не о чем беспокоиться.
– Мама, я возвращаюсь.
Решительный тон, которым он произнес эти слова, настолько напомнил ей Сойера, что она вздрогнула, но не собиралась сдаваться в столь важном вопросе.
– Ты сможешь приехать домой в конце лета. Я уверена, Колин и мистер Вентворт не будут возражать.
Джона закусил губу.
– Ты больше не хочешь, чтобы я был с тобой? Дело в этом?
– Ты прекрасно знаешь, что это не так. Сейчас на ранчо небезопасно, к тому же теперь здесь тоже твое место. Этот дом, город, люди стали частью твоей жизни, и я не хочу, чтобы ты тут же собрался и в один миг бросил все.
Джона встал, и она была поражена решительным, повзрослевшим выражением его юного лица.
– Я хочу попрощаться с папой, увидеть его могилу. Я должен сделать это!
– Еще будет время.
Джона отвернулся и подошел к окну, погруженный в собственные мысли.
– Колин и прадедушка должны меня понять, мама. И ты тоже. Если в Тэнглвуде неприятности, то мое место там, я должен позаботиться о тебе и о ранчо.
Ей потребовался всего миг, чтобы понять, что спорить с ним бесполезно. Да, Джона за зиму изменился, чего она сразу не заметила. Но у него определенно было свое собственное мнение. Она с гордостью подумала о том, что это влияние Сойера, что в его словах отразились смелость Сойера, его понятия о приличиях и чести.
Этот дом и богатство, которое он символизировал, представляли собой наследство, которое он получит от Вентвортов, но свои моральные качества Джона унаследовал от человека, который десять лет растил его как единственного сына. Наверняка Сойер хотел бы, чтобы сын был с ней в Тэнглвуде, и Джона не представлял себе другого варианта.
– Ты победил, – сдалась она, и в ее искрящихся зеленых глазах светилась гордость за его решение, несмотря на то что сердце сжималось от страха. Хорошо зная мальчиков и мужчин, она тихо добавила: – Сказать по правде, дорогой, я бы без тебя пропала.
Вечером за ужином в гостинице на Пятой авеню Абигейл и Регина смутили ее своей реакцией на случайную фразу о плане заехать в Сент-Луис.
– О нет, только не это! – воскликнула Регина, отшвырнув льняную салфетку. – Ты хочешь обманом заманить нас к тете Луизе. Ноги моей не будет ни в одном поезде, который идет в ту сторону.
Джона ухмыльнулся, когда Мэгги зашикала на девочку, чья выходка привлекла внимание и взгляды посетителей, сидевших за соседними столиками.
Вдруг Абигейл продолжила с того места, на котором остановилась ее сестра.
– Мама, мы прекрасно знаем, что ты задумала. Регги и я ожидали чего-то в этом роде. Увы, придется тебе об этом забыть. Джона принял свое решение, а мы – свое. Мы все едем домой – вместе.
Мэгги посмотрела на лица своих детей, сидевших за столом, и поняла, что потерпела горькое, но одновременно приятное поражение. Для нее не было ничего важнее на свете, чем безопасность детей, но они совершенно ясно дали ей понять, что несправедливо заставлять их оставаться вдали от дома, разлучать семью, тем более что она и сама не знала, как долго продлится разлука. Она остановила взгляд на Эбби, нежной и чувствительной молодой девушке, совсем взрослой. В ее возрасте она была уже замужем, носила Джону, и у нее было еще двое маленьких детей! Регина в свои тринадцать лет тоже не была уже ребенком, хотя Мэгги не могла назвать ее взрослой. Несмотря на оформившуюся фигуру и живые манеры, она все еще оставалась по-детски впечатлительной и ранимой. Ей требовались любовь и забота матери, а не заносчивой тети, которая, как помнила Мэгги, много лет назад отказалась приехать на Запад и помочь Сойеру, когда умерла Айви. Может, и правда не надо их отсылать? В Тэнглвуде они вместе будут скорбеть по Сойеру, вместе вести хозяйство на ранчо так, как хотел это сделать он, а самое главное – они останутся семьей.