В ожидании счастья
Шрифт:
На миг его чисто выбритое лицо исказилось от злости и показалось, что он закричит на нее, но он сдержался.
– Прекрасно. Поступай по-своему. – Подойдя к камину, он встал перед уютным огнем. – Во имя Джоны я не буду бороться с тобой, но не вини меня, когда кончатся твои деньги. Джоне никогда не нужно будет беспокоиться об этом – уже решено, что дедушка по завещанию оставляет все мне и ему. – Он повернулся и угрожающе посмотрел на нее. – Но тебе и твоим девочкам придется бороться за существование без моей поддержки.
– У нас все будет хорошо. А сейчас нам надо спешить на поезд. – Мэгги холодно улыбнулась.
Позже, когда поезд с грохотом мчал их назад, она, прислонив голову к оконной раме, думала о Сойере и о его мечтах насчет Тэнглвуда. В середине
Маркус Граймс, разумеется, не одобрит, но тем хуже для него. Если ему нравится быть деспотом для других фермеров и владельцев ранчо в округе, то пусть остается без помощи Тэнглвуда.
– Устала, мама? – спросил Джона.
– Не очень. Просто жду не дождусь, когда попаду домой, – улыбнулась она.
– Я тоже.
Эбби и Регина дремали, покачивание вагона скоро усыпило и Джону, голова которого лежала у Мэгги на плече. «Сойер, я воспитаю его как надо, он вырастет честным и справедливым. Он не будет жадным эгоистом. Это было бы недостойно нашего сына».
Ее глаза закрылись, и ей приснились золотистые равнины и Сойер, который говорил: «Вот он, Мэгги, дом». Вдалеке она видела Тэнглвуд – двухэтажный дом на ранчо, который четко выделялся на фоне лазурного летнего неба. «Да, – подумала она, погруженная в сладкую дремоту, – я больше не странница».
Тэнглвуд. Она ясно видела его в своих мечтах.
Ее дом.
Глава 22
Летом свирепствовала засуха. Скот гиб тысячами, и каждый дюйм ручейка или реки представлял собой огромную ценность, за которую стоило бороться и умереть. Разрушения изгородей вокруг Бакая продолжались с нарастающей интенсивностью, процветало насилие, заливавшее землю кровью. За порчу изгородей этим летом линчевали двух человек, а еще четверо были убиты или ранены во время погони. Отряд Маркуса Граймса, отправившийся на поиски Пита Макаллистера, вернулся ни с чем, как и Джейк Рид.
Для Мэгги наступило время одиночества. Граймсы и даже Бенсоны, которые не были партнерами синдиката, но которые разделяли его мнение по поводу огораживания земель, не одобрили ее выход из сделки. Они считали, что она отступила под давлением их врагов. Маркус ушел разъяренным, когда она сообщила о своем решении, и его обычно добродушное лицо исказила такая угрожающая, неприятная гримаса, что Мэгги стало не по себе. Хэтти Бенсон поддерживала с ней приятельские отношения, хотя они уже не были такими теплыми, как раньше, но Аннабел, всегда словом и делом стоявшая за Маркуса, наотрез отказалась иметь с ней хоть что-нибудь общее. Дотти Мей, уставшая, напуганная, с опасением относившаяся ко всем, кроме тех, кто примкнул к «ночным совам» – мелким владельцам ранчо и фермерам, систематически ломавшим изгороди, сопротивлялась попыткам Мэгги возобновить их дружбу. Подозрительность и враждебность охватили всех, и по всему Бакаю, в окружающих холмах, вдоль берегов рек, в иссушенных долинах и у подножий гор люди затаились, старались держаться поближе к дому и охраняли свою собственность, держа заряженные ружья наготове.
Джейк Рид удивлялся про себя, какого черта он все еще торчал в Бакае. Да, он сдружился с Сэмом Холкомбом и побывал на нескольких собраниях «ночных сов», на которых взбешенные фермеры ссорились и строили планы, как лучше положить конец заборам из колючей проволоки, уходящим все дальше и дальше в прерию. Джейк даже сделал пару предложений, как обвести вокруг пальца патрули Маркуса и Бенсона. Но в основном он держался в стороне от междоусобных распрей. Его принимали на собраниях, помня его первую встречу с людьми Маркуса, руководимыми Люком Ньюкомбом, – понятно, что Джейка не привлекал стан противника, который пытался повесить его. Но он не поддерживал ни тех, ни других – ведь у него не было ни земли, ни скота, ни дома, и его никто не нанял, чтобы воспользоваться его ружьем в защиту своих интересов. Маркус Граймс как-то пригласил его к себе в дом и предложил хорошо заплатить за то, что он возглавит войну против преступников, портивших изгороди, явно надеясь на то, что имя и репутация Джейка как непревзойденного стрелка отпугнут противника, но Джейк послал его подальше. У него были свои счеты с Люком Ньюкомбом, и он знал, что в ближайшие дни появится возможность расквитаться, но он также знал, что если бы хотел закончить здесь дела и отправляться дальше, то уже давно разобрался бы с ним. Он этого не хотел. Его устраивало то, что он жил один в пустой хижине объездчика, которая находилась на границе владений Сэма Холкомба, разрешившего ему ее занять. Его устраивало и то, что он издалека следил за обитателями Тэнглвуда. Не устраивала только собственная неопределенность: он всегда знал, чего ему хочется, и получал это так или иначе. Но сейчас впервые в жизни он не мог точно определить, чего хочет, и до смешного был не уверен в том, как это получить.
Жаль, что женщин нельзя поймать и перетащить к себе, как коров. Так думал он одной жаркой июльской ночью, когда не мог заснуть. Жужжание мух, бьющихся о стекло хижины, заставляло чесаться указательный палец, которым нажимают на курок. С голой грудью, одетый только в ботинки и хлопчатые брюки, он вышел из хижины и оседлал Педро. Для него уже стало традицией каждую ночь перед сном подъезжать на близкое расстояние к дому на ранчо Тэнглвуд, чтобы убедиться, что там все спокойно.
Многие ковбои Блейка отсутствовали – они отправились вместе с гуртовщиком, которого Мэгги наняла для доставки скота на рынок, – а те, кто остался, часто проводили ночи вдали от Тэнглвуда, пьянствуя в каком-нибудь салуне в городе. Джейк хотел быть уверен, что в доме все в порядке и что никто не нарушает покой вдовы Блейк. Он не виделся с ней с того самого вечера, когда выставил себя дураком после похорон ее мужа. Он нарочно избегал встреч, но следил за ее домом и семьей.
Джейк оправдывал свое поведение, говоря, что это его долг перед Беном Клеем – обеспечить безопасность Мэгги, хотя прекрасно знал, что обманывает себя. Вот и сегодня – в багровой тьме, густой, как шерсть барана, он пустил коня рысью, направляясь к ее ранчо.
Проезжая по лощине, где протекала река Леон, он услышал выстрел, раздавшийся в полумиле. Эхо раскололо тишину ночи, затем раздался всплеск, как будто в воду упало тело. Мимо Джейка в непроницаемой темноте пронеслась лошадь, задев боком Педро. Жеребец попятился, захрапев, а Джейк чуть не вылетел из седла. Он пытался успокоить коня, но вдруг замер, когда до его слуха донесся знакомый щелчок – кто-то взвел курок… На берегу реки кто-то был – кто-то, чья лошадь ускакала, испуганная выстрелом.
Он развернул Педро и направил его к реке, пригнувшись и держа в вытянутой руке «кольт». В какую-то долю секунды, прежде чем нажать на курок, он увидел чью-то тень и услышал женский крик.
Какое-то огромное чудовище из ночного кошмара направлялось к Мэгги. Она отскочила в сторону, упала в траву, но держала ружье наготове. В следующий миг она развернулась, чтобы прицелиться, но пока пыталась определить в темноте, откуда ей грозит опасность, кто-то напал на нее, столкнув в реку. Ловя ртом воздух, она вынырнула из воды и почувствовала, что ее уже вытянули из реки и повалили на землю. Ее охватил настоящий ужас. Кто-то со всей силой навалился на нее, вышиб ружье и пригвоздил к земле. Она закричала.
Напавший зажал ей рот рукой.
– Какого черта вы здесь делаете? – раздался низкий сердитый голос, и тогда, сквозь тьму и панику, которая охватила ее, она наконец узнала человека, удерживавшего ее.
– Вы? – Она смотрела прямо в грозное лицо Джейка Рида. – Отпустите меня!
– Для того чтобы вас кто-нибудь прикончил? – Его пальцы впивались ей в руку. – Зачем же красться по ночному лесу, как индеец?
– Я нахожусь на своей земле – у меня есть право ходить туда, куда захочу. А вот вы что здесь делаете?