В параболах солнечного света

Арнхейм Рудольф

26 июня

Существуют обычные задержки речи как в Британском, так и в итальянском разговоре, но эти две манеры совершенно по-разному выражают ментальные свойства двух наций. В Британском произношении приято

мямлить и спотыкаться, неуверенно останавливаться, быть смущенным и робким, неуверенным в себе. И поскольку путь вербального общения обычно так деликатен, что не принято осмеливаться говорить категорично. Поэтому обращаться к другому человеку прямо представляет собой непозволительную вульгарность. Наоборот, итальянский язык движется вперед в беспечном течении и наслаждается общими выражениями, что приводит к утрате конкретностей в разговоре. Поэтому выражения, после простого выражения намеков, испаряются в продолжительный неописуемый шум, который предполагает, что дальнейшее обоснование мысли будет зависеть от того, насколько будет травмирована интеллектуальность слушателя.

26 июля

Существует традиционная неопределенность как в Британской, так и в итальянской манере говорить, которые выражает фундаментальное различие в ментальности этих национальностей. Британский разговор спотыкается, запинается в неуверенных выражениях, выражает неумеренность и смущение. Напротив итальянский разговор течет бойко, беспечно, порой теряя ощущение предмета

разговора. Поэтому разговор, после того как главные аргументы выражены, испаряется в неопределенных, невыразимых в словах звуках, претендующих на то, что дальнейшие аргументы были бы настолько явными, что они оскорбили бы интеллект слушателя.

21 июля

На одной меланхоличной картине Де Чирико изображена алея с тростью, которая оставлена в классической, лишенной присутствия людей аркаде деревьев. Эта картина привлекла мое внимание, потому что я сам имею трость с серебряным набалдашником, которая была подарена мне в Сан-Джиминьяно на день рождения и которая, по-видимому, принадлежала епископу Волтерра. Я дважды терял эту трость, но мне дважды ее возвращали. Но я опять потерял ее, и теперь она стоит где-нибудь в Италии у лишенной головы мраморной женской статуи. Это то, что я оставил после себя.

11 декабря

Итальянский журнал “Vogue” как-то взял у меня интервью. В конце его я сказал, что моя жизнь скорее созерцание, чем деятельность и поскольку я имел дело с художниками, которые так же являются созерцателями, то я вдвойне удалялся от активной жизни, так как созерцал созерцателей. Как я сказал своим интервьюерам, я — только маленькая сова, сидящая на плече Афины.