В паутине Матильды
Шрифт:
– Как этот тип смог так здорово написать?
Она так и скажет: «Здорово». Она будет топать ногами. Она причинит себе боль. Ее нога разобьется как переспелый гранат. Бриджит окажется в больнице и будет проклинать меня. Она будет так меня проклинать, что получит сердечный удар. Врачи запретят ей ходить. Остаток своих дней она проведет в кресле-каталке и умрет, не дожив до шестидесяти.
Ее книга, может, разойдется и лучше моей, но время все расставит по своим местам.
Нет, мне плевать на время. Я задушу Бриджит собственными руками. Матильда, помоги мне. Писать. Быстро. С чего начать? С даты рождения? С биографии? Хорошая мысль. Я беру свою прекрасную перьевую ручку.
Ничего.
XV
Я спокоен, хотя тревога и не покидает меня. Мне все еще не верится, что она исчезла. Что-нибудь готовит исподтишка. Живот меня больше не тревожит. Только немного урчит.
– Эй, Матильда, слышишь меня? Это я. Меня поджидает Марсель Трибу. Три архивных ящика посвящены ему. Читаю: «Отставной сержант ищет серьезную даму для встречи по взаимному согласию». Это объявление появляется в бесплатном еженедельнике в апреле 1977. Матильда отвечает: «Я – вдова, мне 62 года, одиночество тяготит меня». Для него она красит волосы под седину, добавляет себе лишние 15 лет, меняет имя. Теперь она Николь, преподаватель философии, на пенсии. После его смерти, которая последовала через три недели после их бракосочетания, Матильда наследует восемьдесят тысяч франков и дом с большим садом. Диктую: «Фальшивое завещание, сфабрикованное Матильдой. Жименез утверждает, что и брак был организован Матильдой с подставным лицом втайне от Трибу».
Диктую:
«Через пять лет после фальшивого бракосочетания незадолго до ее ареста неожиданно умирает один из пациентов ближайшего приюта для престарелых. Подставное лицо, думают полицейские. 2 июня 1987 года Жименез предъявляет Матильде обвинение в убийстве Марселя Трибу. Матильда, вероятно, отравила Марселя дигиталином, сердечным стимулятором, который она приобрела по фальшивому рецепту за девять дней до его смерти. Услышав это обвинение, она заявляет:
Протокол А324: «С чего вы взяли, что я его убила? Безумие говорить так. Чудовищно обвинять меня в этом. Такой милый человек. Преступно думать, что я убила этого невинного. Черт знает что!»
На третий день, что-то около восьми часов, ко мне врывается Шанталь с двумя гамбургерами и бутылкой рома. Она возвращается из косметического салона:
– У тебя здесь пахнет берлогой, – говорит она, протягивая мне бутылку. – Держи, это тебя немного взбодрит.
Она – мое счастье, радость жизни, моя пуповина, единственное человеческое существо, которое может вытянуть меня из западни Матильды. Она – мое возвращение на землю. В две минуты я поглощаю гамбургеры.
– Не так быстро, – говорит Шанталь, – подавишься.
Мы пьем залпом из стаканчиков для горчицы. Шанталь пристроилась в коридоре и удовлетворенно прослушивает послания на автоответчике. Из своего угла я рассматриваю ее. Она посвежела, помолодела. Внезапно мне приходит в голову мысль:
– Шанталь, давай поиграем в допрос.
Ее глаза блестят. Ставлю стул напротив и прошу ее сесть.
– Ты будешь Матильда, а я – Жименез. О'кей? Итак, сцены от 652-й до 695-й. Смерть Марселя Трибу.
Даю ей документ. Примерно через час мы окончательно готовы. Шанталь округляет насмешливые глаза. Я – Жименез, дергаю себя за воображаемые подтяжки. Матильда напротив, среди своих адвокатов. На самом деле это стулья со стопками документов и со старыми шляпами Куртеманша сверху. Шанталь будет также изображать секретаря суда и адвоката, если потребуется. Я погружаюсь в кресло и уже не рассматриваю
– Мсье Кобле, вы готовы записывать показания мадам Виссембург?
Я встаю сзади так, чтобы Матильда не видела меня.
– Итак. Мадам Виссембург, почему вы вышли замуж за человека такого преклонного возраста, как мсье Трибу?
– Марсель был очень нежным, тонким и умным человеком.
– А также очень близоруким. Почему вы прибавили себе лишних пятнадцать лет, когда знакомились с ним? Вы даже изменили дату своего рождения в документах…
– Чтобы не смущать его. Он был ровесником века.
Шанталь входит в роль. Я роюсь в досье в поисках письма.
– Мне кажется, что сейчас вы просто рисуете идиллический портрет. Не хочу вас перебивать, но все же вы сами написали: «Какая женщина могла бы жить с тобой, выполнять эту неблагодарную работу: стирать твои покрывала, одежду, испачканную дерьмом, укладывать тебя в постель пятнадцать раз на день, вытирать рот, полный засохшей слюны, да еще оставаться веселой и внимательной?» Марсель в это время был прикован к постели, не так ли?
Я едва сдерживаю смех. Шанталь – само огорчение, она бормочет:
– Это было как раз после смерти моего сына. Я совсем потеряла голову.
Лицо Шанталь становится суровым. Взгляд злым.
– Мадам Виссембург, – говорю я, повышая голос, – все же хотелось бы поговорить о здоровье Марселя. Ведь до вашего знакомства оно было совсем неплохим?
– Неправда, у него уже были проблемы с сердцем.
Я хочу заставить ее говорить о своем браке. В маленькой деревеньке Марселя никто не слышал об этом. Только распечатав конверт с завещанием, нотариус и мэр с удивлением обнаружили, что Марсель лишил наследства своих племянников и все завещал Матильде. Там ее зовут мадам Николь. Некоторые говорят: «Бедная мадам Николь, такая милая, преданная вдова, преподавательница философии». Матильда всегда мечтала об образе святой.
– Мадам Виссембург, меня смущает одна деталь. Как случилось, что никто в поселке не слышал о вашем бракосочетании с Марселем?
– Мы не опубликовали соглашение о бракосочетании. Марсель считал себя слишком старым.
– Но это незаконно!
– Это вполне законно. Достаточно взять разрешение у прокурора, что Марсель и сделал. Это также доказательство того, что он знал о бракосочетании.
Паршивка, назубок знает досье. Судя по протоколу, полицейский подтвердил требование, подписанное Марселем Трибу. Судья и следователи считают, что Матильда сама расписалась за него. Они повсюду искали этот запрос, надеясь уличить Матильду и жандарма, но по прошествии нескольких месяцев из жандармерии сообщили, что журнал, где оставил свою подпись Марсель, исчез.
Мэтр Куртеманш, смочив губы ромом и поменяв стул, берет слово:
– Судя по показаниям жандарма, Марсель сам подписал это. Следовательно, он был в курсе. И вся эта история с подставным лицом – просто болтовня.
– Не так быстро, мэтр, – говорю я.
Потом, обращаясь к Матильде, заявляю:
– Вы зарегистрировались с Марселем Трибу 22 апреля 1980 года в Страсбурге в 200 километрах от места вашего проживания. Единственными свидетелями были уборщица из мэрии и одна из ваших подруг, Одетта. Ни одна их них не опознала Марселя по фотографии. 5 мая вы купили по фальшивому рецепту две упаковки дигиталина. Это сердечный стимулятор, не так ли? Противопоказан для пожилых людей, не так ли? Через девять дней Марсель умирает. Между тем, мы выяснили, что вы купили дом в ходе незаконной сделки с нотариусом, у которого вы пользуетесь особыми привилегиями.