В паутине Матильды
Шрифт:
– По-моему, Мари на тебя дурно влияет. Говорю это просто для того, чтобы заполнить паузу.
– А мне плевать, что ты думаешь. Если бы не Мари, я не знаю, что бы со мной было. И вообще, оставь меня в покое.
Бросила трубку. Снова набираю номер. Без ответа. Мы опять вдвоем с Габи. Все, что я хотел ей сказать, укладывается в одно слово: «Вернись».
Всего одно слово.
Звоню в офис социалистической партии. Собрание состоится в общежитии молодых рабочих.
– Габи, перед тобой самый искренний сторонник рабочего движения, – радостно сообщаю ему.
Итак,
Десяток типов слоняются в холле. Обращаюсь к ним:
– Я хотел бы переговорить с вашим шефом.
– У нас нет шефа, только секретарь ячейки, – отвечает мне лысый бородач в широких синих джинсах.
Он окликает другого типа в точно таких же джинсах. Они похожи, словно братья.
– Роже, тут клиент к тебе.
– Я бы хотел записаться в социалистическую партию, – говорю ему.
Роже смотрит на меня так, будто я сообщил ему, что он выиграл лошадь в лотерею.
– Это не так просто, – отвечает он, почесывая подбородок.
– Почему? Я хочу поддержать ваше движение.
– Вы из какой группировки?
Я не ожидал этого.
– А из какой лучше?
Секретарь ячейки считает, что я просто смеюсь над ним. Он призывает другого деятеля в бархатном костюме.
– Познакомься, это Эрнест Дарришо. Он – генеральный советник, принадлежит к нашему движению и поддерживает линию премьер-министра.
– Ты уверен, что ты не из желтого крыла? Кто тебя послал? – говорит Эрнест, уставившись мне прямо в глаза.
– Он наверняка от Бертье, – предполагает тип с кейсом.
– Успокойтесь, я не знаю никакого Бертье. Я пришел из чистого желания поддержать деятельность президента и премьер-министра. Я готов заплатить членский взнос. Я укреплю ваши ряды.
Выпячиваю грудь и достаю чековую книжку. Изображаю самую приветливую улыбку на своей физиономии.
– В любом случае, сегодняшнее собрание не представляет для тебя никакого интереса. Мы будем ставить на голосование вопрос о съезде. Приходи завтра, – говорит Марсель.
Эрнест что-то шепчет ему на ухо. И Марсель вдруг меняет свое мнение:
– Учти, если ты действительно хочешь участвовать и поддерживать наше движение, ты должен заплатить триста франков – это вступительный взнос. Где ты работаешь?
– Я безработный. А к какому течению вы принадлежите?
– Течение С. Мы сейчас в контрах с интриганами Бертье, – доверительно сообщил мне Эрнест, похлопывая меня по плечу.
Так я вступил в социалистическую партию.
Все устраиваются за столом. Жду Лену. Ровно в девять часов Марсель берет слово. Нас четырнадцать человек, двенадцать мужчин и две студентки социологического факультета. Марсель объявляет:
– Прежде чем открыть собрание, я должен вам представить нашего новичка. Он выбрал наше течение, и пусть сам объяснит, почему он это сделал.
Вот этого я не ожидал. Улыбаюсь. Кашляю. С чего начать? Смотрю, как они разглядывают меня. Медленно поднимаюсь. Жмурюсь от яркого неонового света ламп. Марсель нетерпеливо смотрит на меня. Пожелтевший холодильник, наверняка заполненный до отказа пивными
– Итак, я здесь потому, что очень хочу увидеть одну девушку, но ее почему-то нет. Политика меня не очень волнует, думаю, что и ее тоже. Я не смеюсь над вами. Ее зовут Лена. Я ее действительно люблю. Только никак не могу сказать ей об этом. Она не верит мне. Вы понимаете меня?
Они смотрят на меня так, будто я говорю на языке племени банту. Студентки хихикают. Остальные ждут продолжения. У Роже такой вид, что его сейчас хватит кондрашка.
– Ее зовут Лена Сирковски, может быть, вы ее знаете?
Я жду ответа. Наконец Роже пришел в себя.
– Политика – дело серьезное, а ты смеешься над нами. К черту твои дурацкие истории. Или прекрати, или убирайся отсюда, – говорит он мне угрожающе.
Так я вышел из социалистической партии.
Я был уже около машины, когда меня догнал Эрнест Дарришо.
– Ты насмешил нас. Мы знаем твою девушку. Она сейчас не ходит сюда. Это новая пассия Бертье. Он таскает ее за собой на все собрания.
– А они из какого течения?
– Течение АБ, крайне левые. Но их отношения на другую букву. Извини, мне жаль разочаровывать тебя. Вот моя визитка, заходи, если захочешь.
У Дарришо толстощекая физиономия, насмешливые глаза. Опускаю в карман его визитную карточку. Сажусь в машину. Ночь, радио молчит. Веду машину как робот.
Я не сразу иду в кабинет. Слоняюсь в тишине по квартире, произношу очередную молитву над Джоном и Йоко, навожу порядок, включаю музыку. Диск Пата Метени. Смотрю телевизор. Фильм Джона Хьюстона. Поднимаюсь с дивана, иду к стене. Медленно. Изо всех сил ударяюсь лбом о стену. Весь лоб в крови. Снова ложусь на диван. На обивке кровавые пятна.
Я боюсь открывать дверь кабинета. Наконец я там, хожу кругами около кресла, как тигр вокруг дрессировщика. Не глядя в глаза. На столе пачка белых листов.
– Итак, хорошо, – говорю я, изображая пронзительный голос Матильды.
– Хорошо что? – уже собственным голосом.
– Ты когда возьмешься за книгу?
Сажусь прямо напротив портрета. Она не ожидала такого рвения.
– У нас вся ночь впереди.
Мне кажется, что она смеется.
Я положил руку на досье. Как Мик Хаммер, когда он допрашивает подозреваемого:
– Матильда Виссембург, что вы делали утром 22 июня 1985 года?
XIX
Я готовился к этому допросу целый месяц. Погрузившись в фотокопии протоколов, я думаю об ее руках. Маленькие, но крепкие и мозолистые, это видно на фотографии крупным планом. Я слышу, как она говорит:
– Прекрати читать эти глупости. Ты действительно думаешь, что такими руками я могла расчленить Эмиля и перетащить его туловище к каналу?
– Здесь я задаю вопросы. Тебя зовут Матильда. Ты родилась 29 октября 1930 года. Твои родители долго жили в небольшой деревеньке, пока отец через пять лет после свадьбы не спутался с одной молодушкой по имени Сюзанна. Но и ты, и твоя сестра Тереза позднее выйдете замуж за братьев этой Сюзанны.