В плену грёз. Том 1
Шрифт:
Эрик промолчал. Выразить своих чувств словами он не мог, и только утопил свои губы в губах Ады, сливаясь с ней, будто в раскалённых недрах земли, где безумно давит само мироздание, в одно несокрушимое как алмаз целое.
* * *
Дождь постукивал по стеклу в такт дивным заводным часам на стене. Тучи плыли так низко, что казалось вот-вот упадут на землю и похоронят видные из окна спальни сад, стену, гладь запредельного леса. Горбыльки окна образовывали ромбовидную сетку, порубая отражение комнаты на множество фрагментов будто вовсе с друг другом не связанных. Тем не менее, разглядеть себя поджавшая вплотную колени Роза, сидевшая
Комната отдалённо напоминала старое монаршее гнездо в каком-нибудь древнем Междуморском замке. Каменные стены с неровной кладкой, люстры, подвешенные к балкам под потолком, узкие прорези окон. Однако, приволоченная по велению хозяйки мебель быстро возвращала в комнату Розы современность. Резные стулья и трюмо, шкафчики и стол – составляли аскетичный по меркам королей будуар принцессы.
Постучались в дверь, щелкнула ручка. Роза и Кони встретились взглядом, и притянулись как железо и магнит, в районе колоссальной королевской перины.
– Как всё прошло?! – надрывая подсипающий голосок, с порога спросила принцесса.
– Мы всё обсудили – придерживаясь стандартного для себя уважительного и меж тем на сколько можно мягкого тона, начала рассказ фрейлина – его план, в той части, где важна моя роль мне ясен. Я всё подготовлю к Мрачной седмице, когда господина Александра не будет. Кстати, об этом. В конце прямо у кордегардии он нас перехватил. Сказал, что Лино не место при дворе помолвленной и велел ему больше не являться.
– Почему дядя Ал? Ты же хороший, тогда зачем так? – пробубнила Роза, почти не шевеля обветренными губами.
– По дороге ко дворцу, он сказал мне, что таков порядок. Что ваш спутник по жизни теперь другой человек. И сакцентировал внимание на том, что монашеский обет не станет преградой для вашего с Лино общения, если оно не будет выходить за границы порядка. Думаю, он хочет убедить вас до своего отъезда на собрание ангелов в Сириусе. Месяц Шемс уже перевалил за свой экватор, поэтому у него не так много времени в запасе. Потому он и прибегает ко всем средствам. Зачем ему вас удерживать во дворце, мне знать не позволено. Но рискну предположить, госпожа, что дурного в его намерениях нет, просто его благие чувства к вам имеют чуждую обычным людям, как мы с вами, форму. Он всегда делал всё для вашей защиты и благополучия, и границы в этом не знает, вот, пожалуй, и всё.
– Я верю, Дядя Ал не стал бы мне вредить. Но тем не менее понять его не могу – Роза опустила голову, волосы пучками повалились вниз.
– Госпожа, не терзайте себя сомнениями – Кони серьёзно и деликатно продолжила свои увещевания – если для него важно, чтобы вы пребывали в добром здравии телом и умом, чтобы дни ваши были наполнены радостью и счастьем, он не осудит вас за поступок, на который вы решились.
– Я уже не знаю, правильно ли я поступаю – через долгую пропасть молчания ответила Роза – мы с Лино всегда говорили об этом, и оттого мне не верится, что это возможно. Лино хороший человек, но временами я его не понимаю. И тебя тоже. Это меня и гложет. Я знаю вас так давно, а иногда мне кажется, что вы словно чужие мне. Может оно мне всё кажется, и все мои пустые желания просто высосанный из пальца бред. Ведь мне действительно хорошо здесь. Моя болезнь под контролем, и вы рядом со мной.
– Не говорите так – вороные глаза Кони сверкали нехарактерно ярко и живо – Ваши мечты пусть и наивны, но всё
– Ты всё помнишь… – умиленно тоскливо прошептала Роза – я думала ты не слушаешь, когда я о таком болтать начинаю…
– Я вас всегда слушаю – положила свою ладонь поверх пальцев принцессы Кони – Для меня вы дорогой человек. Член моей семьи. Также как и Лино. Пусть я и строга к нему временами, сама тому отдаю отчёт, но ему нужно немного заботливого наставления. Особенно в моменты нерешительности, когда его одолевают сомнения. Порой мне хочется его огреть чем-нибудь, а иногда наоборот прислонить к груди и выслушать все его тревоги. Для меня вы, не сочтите за дерзость госпожа, и он, словно младшие брат и сестра, которых я безумно люблю.
Роза приподнялась, перенесла голову на колени фрейлины. Кони провела ласковым поглаживанием по расплескавшейся белизне волос.
– Ты говоришь это так уверенно, так искренне – пробурчала Роза еле слышно, как ворошащаяся в осенних листьях крохотная мышка – мне приятно и горько одновременно. Я не благодарная сестра, которая даже хорошего слова сказать в ответ не может. Какая же я мерзкая.
– Зачем же так на себя наговаривать? Я вас, госпожа, такой не считаю. Также как и Лино, я уверена. Ваша сердобольная открытость, добрый нрав не дают вашим устам озвучивать, то, во что вы сами не уверовали. Господин Александр всегда взращивал в вас добродетели, посему вам так тяжко дается решение за его спиной. Вы не выносите ложь, в разных её ипостасях. Я верю, что вы сможете подобрать слова, как только окунётесь в поток жизни и для меня, и для Лино. Хотя мы и без того вас прекрасно понимаем, госпожа, и вам это нужно больше, чем нам.
– Ты всегда знаешь, как меня успокоить, Кони. Однажды, я смогу отплатить тебе. Обещаю.
– Как скажете, буду ждать того момента с нетерпением – подыграла госпоже Кони приподняв словно гигант небо углы рта – а пока, хотите принесу вам чаю с пирожным. Вы с утра ничего не ели.
– Пирожное с покрытоцветом? – спустя безмолвные сумления проговорила, по-детски вытягивая звуки, Роза.
– Медовые завитушки, облитые соком покрытоцвета, как вы любите.
– Неси скорее – взметнув себя с колен Кони взбудоражено и даже хищно выпалила принцесса.
* * *
Застать Фабриса за праздным делом было крайне затруднительно. То он копошился в колбах и эссенциях, то отбывал на вызов к старому Дженкинсу или кому другому из местных престарелых крестьян с компрессами и отварами наготове. Кто руку сломает, кто вина переберёт, а кто дитятку не там нагуляет. Все скопом стояли в очереди к Фабрису. Деньги за свои услуги перепадали врачевателю редко, зато в остальном отказа не было. Мясник притащит кабанчика, конюший даст лошадь в пользование, женщины не обидят готовой едой и разносолами. Удивительно, но Фабрис ни разу не был замечен в сколько-нибудь близких отношениях с кем-то из деревенских престарелых дам. Многие пытались, но твердый как кремень врачеватель кодексу врачебной этики не изменял. За этого его деревенские особенно ценили. Обращаясь к нему за помощью, они не питали и толики сомнений, что он сохранит всё что нужно в тайне.