В плену королевских пристрастий
Шрифт:
— Алину? Так ушла она, несколько дней уж как ушла… Она разве не в монастырь вернулась? — Римма сокрушенно всплеснула руками, — Может, разминулись Вы с ней? Вы давно из монастыря-то ушли?
— Ушел давно, но вряд ли разминулся с ней, из ваших мест в монастырь одна дорога. А она сказала, что в монастырь возвращается?
— Нет, этого не сказала… Сказала, что уйти ей надо, и так как муж позволил забрать ей собаку, забрала она пса и ушла. Ни денег не взяла, ни вещей, хоть и предлагали мы ей, — Римма грустно покачала головой, — ничего не взяла и ушла.
— Нож попросила подарить ей и огниво. Я подарил, — мрачно добавил Грегор.
— Это плохо, — монах тяжело
— За девочку вознаграждение объявлено в пять золотых и тому кто найдет, и всем кто найти поможет. Раз девочка жила у вас, может, расскажите все о том как жила, и считайте, что деньги — ваши.
— Да мы и так расскажем, — Грегор удивленно посмотрел на монаха, — брать деньги с монахов за такое — грех.
— Это не мои деньги и не монастыря, это деньги герцога. Это он объявил за нее вознаграждение. Так что греха в том, что вы их возьмете, не будет.
— Мам, можно я пойду погуляю? — стоящий у дверей Арни подошел к столу и вопросительно посмотрел на мать.
— Простите, святой отец, — извинилась та и, повернувшись к сыну, шепотом проговорила, — Арни, тебе обязательно именно сейчас нужно лезть ко мне с этим вопросом?
— Ну мам, вы же долго небось разговаривать будете, а я погулять хочу, — также шепотом ответил ей сын.
— Ты все последние дни постоянно шляешься где-то, я дома и не вижу тебя совсем. Ни за Николкой присмотреть тебя не допросишься, ни помочь мне…
— Ну мам, Николка спит сейчас, а потом он во дворе поиграть может, ну отпусти.
— Ладно, иди, но чтоб еще до ужина пришел… Опоздаешь, как в прошлый раз, смотри у меня…
— Не опоздаю, — заверил ее Арни и выскользнул за дверь.
— А Вы, святой отец, в монастырь Алину вернуть хотите? — Римма повернулась вновь к монаху, — Вас настоятель за ней послал?
— Я сам настоятель монастыря и есть, — монах улыбнулся.
— Так Вы настоятель монастыря? Это большая честь, для нас, святой отец, благословите, — и Грегор, и его жена склонили головы перед игуменом.
— Господь благословит, — ответил тот и, осенив их крестным знамением, повторил, — Так, Вы мне расскажите о ней?
— А что Вы хотите знать, святой отец?
— Все, что вы знаете о ней. Как жила, что делала, что говорила.
— Она что, преступница какая, что герцог такие большие деньги дает, лишь бы узнать что о ней? — поинтересовался Грегор.
— Нет, не преступница, — покачал головой игумен, — она наследница его.
— Наследница? — у Грегора даже голова закружилась от услышанного, — Вы шутите, святой отец?
— Нет, я не шучу. Алина Тодд наследная герцогиня и моя воспитанница. Герцог Тодд хотел, чтоб до совершеннолетия его единственная дочь и наследница жила в монастыре, однако, как видите, из монастыря она сбежала, и теперь мне необходимо вернуть ее.
— О, Господи, — простонал Грегор, — я забрал любимую собаку у наследной герцогини… и она ведь ни словом не обмолвилась… разве я бы посмел, если бы знал о том… да и потом… Господи, как я себя с ней вел потом…
— Вы не волнуйтесь так, — настоятель ободряюще улыбнулся ему, — Алина не причинит вам зла ни сейчас, ни в будущем, даже если вы обидели ее чем. Она ревностная христианка и предпочитает прощать, нежели помнить обиды и мстить. Так что успокойтесь. Давайте присядем все к столу, и вы расскажите мне все по порядку.
Они сели, и Грегор рассказал все. Подробно рассказал обо всем прямо при жене. И про то, как Алина еще по дороге из монастыря просила его отдать ей собаку, а потом вернула сбежавшего к ней пса, и про то, как после того, что он понял, что пес действительно может подохнуть с голоду, они предложили ей жить у них и помогать по хозяйству, а она отказалась от денег, сказав, что ей нельзя наниматься на работу, и согласилась пожить лишь как гостья. И как Арни вначале столкнул ее в кучу навоза, а она, несмотря на это, вступилась за него, и постаралась защитить, а он чуть было не наказал ее за это. И про то, как она в одиночку пыталась задержать вора, и тот едва не убил ее, из-за того, что он запретил ей спускать пса с цепи, и про его визит к Климентине во всех подробностях рассказал, и про то к чему это привело. И еще рассказал о том, о чем они говорили с Алиной перед ее уходом.
— В общем, она сказала, что мне необходимо исповедаться и причаститься, а ей уйти. Денег, что я ей предложил, брать она не стала, попросила только подарить ей огниво и нож. Нож я выбрал для нее лучший, что был у меня, и огниво новое. Она попрощалась со всеми и ушла. А у меня который день душа не на месте, ведь получилось, что, в общем-то, выгнал я ее, и скитается она снова где-то голодная. Хорошо бы, если бы Вы нашли ее, святой отец… и еще, если можно, то собаку бы ей в монастырь обратно взять позволили, привязана она очень к псу… А деньги… деньги заберите, не заслужили мы никаких денег, святой отец, скорей это я ей должен денег, — закончил он свой рассказ, после чего взял со стола монеты и протянул их игумену, потом удивленно замер, положил вновь монеты на стол и проговорил, — только Вы сказали пять, а здесь всего четыре. Римма посмотри, не завалилась ли одна куда… надо все отдать… Не найдем, так я из своих денег верну, святой отец, не волнуйтесь.
Настоятель монастыря внимательно посмотрел на него, — успокойтесь, сын мой, — сказал он участливо, и махнул рукой вскочившей и заглядывающей под стол Римме, — Сядьте, дочь моя. Во-первых, деньги в любом случае ваши, и назад я их не возьму, а во-вторых, это я, наверное, ошибся, — он достал из мешочка еще один золотой и положил на стол. Потом внимательно посмотрел на Римму, — Ваш старший сын, как я понял, подружился с Алиной?
— Да, святой отец, — кивнула та, — пока жила она у нас, и в лес они вместе ходили, и во дворе часто играли вместе с младшеньким моим, Алина мне присматривать за ним помогала, так тот души в ней не чаял. До сих пор пережить не может, что ушла она. А Арни так даже провожать ее ходил.
— Вы в разговоре с Арни сказали ему, что гуляет он много последнее время. Не знаете, где он гуляет?
— Так откуда ж мне знать? Он если вышел гулять за ворота, то пока сам не вернется к обеду или ужину, то вряд ли и сыщешь его. Может, с ребятами соседскими на речке, а может, по лесу где бегает. Я как-то не расспрашивала его, пришел домой — и хорошо. Вот пока Алина была, он все подле нее крутился, а как ушла она, его дома и не удержать стало. Но если надо то, я спрошу у него.
— Нет, спрашивать не надо, — игумен отрицательно покачал головой, а потом пристальным взором, который казалось, проникал в самую душу, посмотрел на Грегора, — Было бы неплохо, сын мой, чтобы Вы сделали то, что Алина Вам посоветовала. Исповедались, и во всем, что душу тяготит, покаялись, а после причастились и с миром в душе спокойно дальше жить продолжили. Я вижу, Вы и так во всем каетесь и если хотите, мог бы конечно исповедовать Вас.