В плену Обмана

Шагаева Наталья

Анита

Я не знаю, что на меня нашло, но второй день шью мужской кардиган с капюшоном, вместо того чтобы идти и проверять готовность зала и персонала к работе. Все почти готово, и мне нравится мое творение: асимметричные полы, массивная молния и теплая шерстяная ткань. Никогда не шила мужскую одежду, а этот мерзавец вдохновил меня. Надеюсь, ему понравится и подойдёт по размеру. Обычно я всегда угадываю размер, только взглянув на человека. Черт, я даже не уверена, что

мы встретимся вновь, но чего-то жду. Пришиваю к кардигану этикетку со своим именем, надеваю его на манекен и разглаживаю парогенератором. Провожу по ткани рукой, представляя, как это будет смотреться на Егоре.

Я знаю этого парня несколько дней, мы встречались пару раз, а в моей голове Егор уже занимает первое место. Даже магазин отошел на второй план. Да и как не думать о том, кто каждое утро желает мне хорошего дня и просит фото, а каждую ночь пишет сладкие пошлости о том, что хочет со мной сделать, о вкусе моих губ, моем запахе и красоте глаз? Со мной никогда такого не было, мне никогда настолько не нравился парень, чтобы все мысли только о нем, а внутри какая-то эйфория и ощущение счастья. Я думала, так не бывает, а сейчас испытываю это сама.

Настолько ухожу в себя, наглаживая кардиган, что не сразу слышу звонок телефона.

— Да?! — отвечаю мамочке, по которой очень соскучилась.

— Добрый день, милая, как ты?

— Мам… — улыбаюсь в трубку, потому что меня распирает с ней поделиться своими эмоциями. Мама для меня самая лучшая и самая близкая подруга, я могу разговаривать с ней на любую тему.

— Да, милая, что случилось?

— Мам, я встретила парня… я совсем его не знаю… но мне кажется… Ох… — говорю прерывисто и сажусь в кресло. — Мам он такой… — не могу выразить свои эмоции, но меня настораживает полная тишина в трубке. — Мам, ты меня слышишь?

— Да, Анита слышу, — вздыхает мама. — Этого я и боялась, — почти шепотом произносит она.

— Чего боялась? — не понимаю я, прекращая, улыбаться.

— Того что ты влюбишься в русского мужчину.

— Разве это плохо? И я ещё не влюбилась.

— Влюбиться неплохо, но… Русские мужчины, не такие, как наши. Для них женщины — собственность, и они распоряжаются ею, как хотят.

— Мам, ну что ты такое говоришь? Все зависит от характера…

Замолкаю и оборачиваюсь, слыша, как в мою мастерскую кто-то врывается без стука. Закусываю щеки, чтобы опять не расплыться в улыбке. Мой мерзавец с мокрыми от дождя волосами, в черных джинсах, белых кроссовках и как всегда в тоненькой обтягивающей белой футболке с длинными рукавами, без спроса ворвался в мой кабинет. Как он узнал, что я здесь?! И кто его пропустил?!

— Девочка моя, не кидайся в омут с головой. Подумай хорошо…

А я не могу ни о чем думать, когда ОН рядом со мной. Сердце колотится как ненормальное, дыхание перехватывает, и внутри что-то переворачивается, когда он облокачивается на дверь и осматривает меня с ног до головы.

— Хорошо, мама, я подумаю, — говорю по-испански, и, естественно, Егор ничего не понимает, но глаза у него загораются. Отворачиваюсь

к окну, потому что этот мерзавец меня отвлекает.

— Как там, Ева? Давид ее не обижает? Как моя конфетка Мари? — спрашивает мама, а я отвечаю, но плохо соображаю, поскольку все, о чем я думаю, это то, как выгляжу, постоянно одергивая свое белое вязаное платье. Оно длинное, но сильно обтягивающее.

— Все хорошо, мы очень скучаем и ждём тебя, — закусываю губы, поскольку этот наглец подходит ко мне сзади, прижимается к спине и отодвигает мои волосы.

— Продолжай говорить, — шепчет он мне немного хриплым голосом. — Меня возбуждает твой испанский.

А я забываю все языки, потому что мне хочется стонать от его близости, запаха и теплого дыхания.

— Мам, мне срочно нужно отойти по работе, давай я тебе перезвоню вечером? — прошу, потому что это невыносимо.

Егор целует меня за ухом, глубоко дышит, словно поглощает мой запах, и гладит руками по бокам, очерчивая контуры моей фигуры.

— Хорошо, милая, я жду.

Скидываю звонок и кидаю телефон на подоконник.

— Привет, зайка. Я скучал, — его голос вибрирует. — Ответь мне по-испански, — просит он, продолжая гладить мое тело от груди до бедер и обратно, плавно, нежно и так горячо.

— Hola. Te extra~n'e, — шепчу, откидывая голову ему на плечо.

— Переведи, — обхватывает мою шею, немного сжимает, поворачивая себе.

А я как под гипнозом — делаю все, что он просит.

— Привет. Я скучала по тебе, — перевожу, и он впивается в мои губы.

Целует, всасывая, вторгается языком в рот, проводя им по моим зубам, и тут же отрывается, а я хочу еще. Тянусь к нему, но Егор удерживает меня за шею и усмехается.

— Скажи еще на испанском, — шепчет в мои губы, немного покусывая, нагло накрывает мою грудь рукой и слегка сжимает. А мне этого достаточно, я уплываю, ноги подкашиваются, и кружится голова. — Скажи, — настаивает, касаясь рта, но не целует, смотрит в глаза, окуная в синеву взгляда.

— Hola. Te extra~n'e, — повторяю я.

Он вновь набрасывается на мой рот, уже сильнее сжимая грудь. Не сдерживаюсь и стону, потому что начинает сладко тянуть низ живота. Хочется, чтобы он касался меня везде, ласкал и дарил наслаждение. В его руках мое тело становится очень чувствительным.

— Анита! Ой, извините!

В мою голову врывается голос управляющей и хлопок двери. Девушка ушла, но наш поцелуй прерван, и я начинаю смеяться. Разворачиваюсь в руках Егора, упираюсь руками в его твердую грудь и, игриво улыбаясь, отталкиваю его от себя.

— Слишком долгое приветствие. — Егор поддается и отступает от меня, ухмыляясь в ответ. — Как ты сюда попал? Кто тебя пропустил?

— Как я понял, твои работники — люди новые и плохо тебя знают. Главное — уверенность и убедительность, — заявляет он, переводя взгляд на швейную машинку, нитки, ножницы и остатки ткани. — Я просто спросил, где Анита. Мне ответили, что ты в мастерской, я проследил за взглядом твоего администратора и уверенно вошел.

— Правда?

— Да, зайка. Поговори с персоналом, пусть больше так не делают.