В плену реальности
Шрифт:
Через три квартала в машину просочился звук ударных гитар. Миша проезжал площадь, на которой популярная рок-группа организовывала концерт под открытым небом. Собравшиеся у сцены толпа напоминала состоящий из множества единиц, но управляемый единым центром микроорганизм, который реагировал на знакомые звуки. Люди кричали и прыгали, подняв руки над головой.
Заполненные улицы в пригороде сменились перегруженными улицами в центре. Кто-то спешил по делам, кто-то искал место в забитых под завязку кафешках и ресторанах. На углу начался скандал. Зеваки собрались посмотреть, как уличный торговец скручивает воровку.
Горький не питал иллюзий по поводу игры. Нельзя было назвать нормальными то, что всё больше людей предпочитали жизнь на Таре. Его размышления о выборе виртуальной реальности вместо настоящей жизни всегда заканчивались грустью и убитым настроением, однако он не мог не согласиться, что на Таре люди получали то, чего больше не было на Земле. Они получали жизнь. Не выживание в городах, окутанных смогом, а жизнь, где светит солнце и люди не боятся столь распространённого в последнее время рака лёгких. Не выживание в условиях энергетического кризиса, где люди должны отдавать девяносто процентов своего заработка, расплачиваясь за ошибки предыдущих лидеров, а жизнь, где всё, что ты заработал — твоё по праву. Не выживание, где человек ценит выделенное ему рабочее место выше, чем собственную жизнь, а жизнь, где человек вправе сам выбирать род своей деятельности.
Проезжая по улицам города, Горький смотрел на людей и видел в них то, чего больше не было на Земле. Нет, они не были поголовно счастливы, но они были живыми. По улицам Тары ходили люди весёлые и грустные, добрые и злые, беззаботные и запаренные. В отличие от Земли, где придавленные бесконечными проблемами люди напоминали штампованных роботов с единственной, размноженной на всех, программой управления эмоциональным состоянием.
Свернув на одном из перекрёстков, Горький удалился от центра и по хорошо знакомой дороге проехал к жилому дому в северной части города. Он не был здесь много лет и помнил лишь первые две цифры кодового замка. Остальные четыре помнила рука. Стоило Мише набрать первые две, как мышечная память пальцев завершила начатое. Кодовый замок приветливо пискнул, и дверь открылась. Горький поднялся на четвёртый этаж и позвонил в металлическую дверь, исписанную и исцарапанную надписями: «здесь живёт хант», «сдохни в свой конуре, хантяра», «извлеки себе анус, извлекатор конченый».
— Пошли нахер отсюда, малолетки долбанные! — донёсся хриплый бас из-за двери.
— Это Горький.
Человек за дверью притих на несколько секунд, а затем раздался щелчок замка.
В просторной комнате с диваном и журнальным столиком были завешены шторы и включен свет. Во встроенном в стену аквариуме плавали рыбки, а по телеку шёл старый фильм про войну с выключенным звуком. На журнальном столике лежали четыре мобильных телефона и несколько толстых тетрадей.
Бобёр погремел на кухне ложками и показался в двери. Горький знал Бобра давно, но никогда не интересовался сколько ему лет. Во времена, когда они общались, Миша не дал бы ему больше сорока пяти, но сейчас с отпущенной полуседой бородой, за которой пряталась вся шея, он показался Горькому совсем стариком. Он был одет в шорты и
— Убери это на диван, — Бобёр подошёл к столику и показал взглядом на тетради. — Давненько ты не заходил.
— Работал.
— Да, наслышан, — Бобёр поставил поднос на столик и взял свою чашку. — Спрос на услуги хантеров растёт, а предложений больше не становится. Нынче хантерами быть не модно, да и общественность с катушек съехала. Им плевать: что ты делаешь, по каким причинам и для кого. Опасаясь самой мизерной возможности, что когда-нибудь хантер понадобится им самим, они готовы ненавидеть его всеми фибрами души просто за то, что он существует. Видел, чего понаписывали на двери?
— Ага.
— Пишут, лишь бы написать. Ведь сами не знают за что меня ненавидят, но пишут. Ну чего я им сделал? Не, ну правда?! Новое поколение — поколение недоделанных бунтарей. Первые против корпорации, вторые против тех, кто против корпорации, а третьи против тех и других, потому что считают, что первые и вторые хайпят корпорацию. Все бунтари, все против системы, но никто нихера не делает. Также и с новым поколением хантеров. Заходили тут ко мне двое, целый час я пытался им втемяшить, что всё что мы делаем, мы делаем исключительно ради денег. Это ведь единственно верная позиция хантера, согласен?
— Так было всегда.
— Вот именно! Все наши эмоции, взгляды на ситуацию и принятие или отрицание чьих-либо сторон должны прятаться за конвертом с деньгами, которые приносит клиент, а иначе наступит хаос. Что сейчас и происходит с новой школой хантеров. Один из тех двоих сказал, что из-за такой позиции ханты потеряли репутацию и уважение. Мол, если бы мы смотрели на проблему глубже и разбирались в мотивах заказчика… Чушь собачья! Наша работа — это априори конфликт двух сторон, а если каждый третий будет вмешиваться туда, полагаясь на свои ценности, то что из этого получится? Разброд и шатание, вот что! Ой-ой-ой, — Бобёр покачал головой. — Боюсь, что не сильно я верю в новое поколение извлекателей, а старых остаётся всё меньше… загубят ведь профессию.
— Так может тебе пора вернуться?
— Да куда мне! — Бобёр показал правой рукой на торчащую культяпку. — Ты бы доверил работу однорукому ханту?
— Ты понял, о чём я, — Горький улыбнулся. — У тебя ведь две руки, Бобёр! Тебе всего лишь нужно выйти из игры и вернуться обратно. Неужели оно того не стоит?
— Всего лишь выйти? — Бобёр почесал бороду и ненадолго замолчал. — Скоро будет два года моего беспрерывного пребывания на Таре, Миша. Того мира для меня больше не существует. И я боюсь даже представить, что мне придётся пережить, если я окажусь там.
Мужчины замолчали. Бобёр опустил глаза и погрузился в свои мысли. В комнате стало слишком тихо, и Горький даже пожалел, что у телевизора выключен звук.
— Но главное — я приспособился, — Бобёр снова улыбнулся и показал рукой на мобильные телефоны. Теперь моими заказчиками стали другие ханты. У меня налажена связь с информаторами по всему городу. Для того, чтобы узнать кто кого грохнул, на кого открыты заказы, или кто управляет районом города, мне достаточно взять один из этих телефонов. Я всё ещё хант, только теперь моя цель не головы, а информация.