В плену страстей. Женщины в истории Рима

Левицкий Геннадий Михайлович

Александр часто руководствовался советами Домиция Ульпиана; «мать сначала была против этого, а потом была благодарна Ульпиану». Впрочем, этот знаток римского права и опекун Александра был убит.

О чрезвычайно неприятной истории для Александра, в результате которой династия Северов не приобрела наследника (опять же она произошла по вине матери), повествует Геродиан.

«Мамея женила его на женщине из патрицианского рода, которую впоследствии выгнала из дворца, хотя и жила та с мужем в супружеском согласии и была любима им; надменная и желавшая одна быть государыней, завидуя ее званию, она дошла до столь великого бесчинства, что отец

молодой женщины, как ни сильно был уважаем своим зятем Александром, не вынеся притеснений Мамеи по отношению к нему самому и к его дочери, бежал в лагерь и, принося Александру благодарность за почести, ему прежде оказанные, жаловался на Мамею за все ее обиды. Она же в гневе повелела убить его, а дочь, выгнав из дворца, сослала в Ливию. Все это делалось против воли принуждаемого к этому Александра, ибо мать имела над ним чрезмерную власть, и все, ею приказанное, он исполнял. В том единственно можно упрекнуть его, что из-за чрезмерной кротости и большей, чем следует, почтительности к матери он повиновался тому, чего сам не одобрял».

Несмотря на откровенный диктат, который ни к чему хорошему не приводил, Александр к своей матери, по словам Лампридия, «относился с исключительной почтительностью; так, в Риме он устроил в Палатинском дворце апартаменты имени Маммеи, которые необразованный люд называет теперь „у Маммы“; в байской усадьбе он выстроил дворец с прудом, который и до сих пор еще именуется дворцом Маммеи».

Какова же причина самозабвенной покорности со стороны императора? Она может быть лишь одна: Александр принял христианство, проповедовавшее именно такое отношение к жизни. Множество подтверждений этой гипотезы мы найдем у Лампридия, и только она объясняет, почему Юлию Месу не постигла судьба Агриппины, матери Нерона.

В домашнем алтаре Александра Севера стояли изображения «некоторых особенно праведных людей, среди которых был и Аполлоний, а также, как рассказывает историк его времени, — Христос, Авраам, Орфей…»

Александр «хотел построить храм Христу и принять его в число богов… Но этому воспротивились те, которые, справившись в священных изречениях, нашли, что, если он это сделает, все станут христианами и прочие храмы будут заброшены».

И еще один пример явного покровительства христианам со стороны Александра Севера.

«Когда христиане заняли какое-то место, раньше бывшее общественным, трактирщики возражали против этого, выставляя свои притязания, Александр в своем рескрипте написал: „Лучше пусть так или иначе совершается поклонение богу, чем отдавать это место трактирщикам“».

Интересно отношение императора к смерти — кажется, что он сам искал венец мученика.

«Что Александр относился с презрением к смерти — это доказывает и та неустрашимость, с какой он всегда усмирял воинов, и следующее обстоятельство. Астролог Тразибул был с ним в очень дружественных отношениях. Когда он сказал Александру, что тот обязательно погибнет от варварского меча, Александр сначала обрадовался, так как думал, что его ждет смерть на войне, достойная императора».

Александр погиб не на войне, а во время войны; он пал жертвой не вражеского меча, но предательства собственных воинов.

На тринадцатом году правления Александра пришло известие, что германцы перешли Рейн и опустошают римские владения. Видимо, силы врагов были небольшие, потому что римляне выступили в поход, уверенные в победе. Тем не менее легионы вел сам Александр, с ним находилась и вездесущая Юлия Мамея.

Император, вместо того чтобы напасть на германцев, вступил с ними в переговоры и обещал «доставить им все, в чем они нуждаются, и не жалеть денег». Добрейший человек предпочел купить мир, нежели завоевать его ценой крови.

По римскому войску прошла волна возмущения: по вине прижимистой Мамеи, больше заботившейся о собственном обогащении, легионеров и так не баловали, а теперь деньги, которые могли бы принадлежать им, хотят отдать врагам.

Легионеры не забыли времена, когда они сменяли императоров по своему желанию, и каждый щедро награждал взбунтовавшихся воинов. Еще лучше помнил подобную практику 60-летний Максимин — полуварвар, сын фракийского пастуха и аланской женщины. Он и уговорил на преступление часть солдат привычным способом. «Приобретя их благосклонность и преданность, он удвоил их довольствие, обещал великие раздачи и дары, отменил все наказания и взыскания и отправился с ними» в лагерь Александра.

Последние минуты жизни Александра Севера и Юлии Мамеи подробно описаны Геродианом.

У палатки императора собралась толпа мятежников. «Некоторые из них требовали выдачи им для расправы командующего войском и друзей Александра… Другие бранили мать, как сребролюбицу и скопидомку, так как Александр вызвал к себе ненависть скаредностью и тем, что неохотно прибегал к раздачам. Выкрикивая подобного рода обвинения, они… призывали воинов оставить скаредную бабу и трусливого мальчишку, раба своей матери, и присоединиться к сильному и разумному мужу, соратнику, который всю жизнь провел среди оружия и в ратных делах; воины, убежденные этим, покидают Александра. Присоединяются к Максимину, и все провозглашают его императором.

Александр же, трепеща и теряя присутствие духа, с трудом возвращается в свою палатку; обняв мать и, как говорят, горько жалуясь и обвиняя ее, что из-за нее он это претерпевает, покорно стал ожидать убийцу. В это время Максимин, провозглашенный Августом всем войском, посылает трибуна и нескольких центурионов убить Александра и его мать, и тех из его окружения, кто окажет сопротивление. Они, придя на место и ворвавшись в палатку, убивают его самого и мать, и тех, кто слыл его другом и приближенным. Немногим из них удалось ненадолго бежать или скрыться; всех их впоследствии Максимин схватил и предал смерти».

Так окончилась эпоха власти на римском троне сирийских женщин: Юлии Домны, Юлии Месы, Юлии Соэмии, Юлии Мамеи. Последняя достигла наибольшего могущества, но и ее погубили пороки, хотя они и кажутся незначительными в сравнении с тем, что творили Элагабал (Гелиогабал) и его мать. Высокое положение дает возможность делать все что угодно, — типичное заблуждение сильных мира сего; но забываться нельзя: ошибки не прощаются даже императрицам. Как, впрочем, и преступления не остаются без наказания. О чем свидетельствует судьба Максимина — убийцы Александра и его матери.

«Юлий Максимин, фракиец из солдат, правил три года, — читаем у Аврелия Виктора. — Он преследовал имеющих много денег, как виновных, так и невинных, и был растерзан вместе с сыном у Аквилеи во время мятежа солдатами, кричавшими с обычной для них грубостью, что он плохой породы и потому не надо ему оставлять щенка».

Галла Плацидия

(388–450 годы)

Галла Плацидия была дочерью римского императора Феодосия I и сестрой императоров Аркадия и Гонория.