В плену у ректора
Шрифт:
— Мама, мамочка! — крикнула она сквозь слезы.
Просто не выдержала. Вцепилась руками в решетку, словно хотела разогнуть прутья.
— Убери руки! — резко сказал Герберт и одним движением оттянул ее от решетки. — Укус вампира — последнее, что тебе нужно.
— Она не тронет меня!
— Посмотри, — спокойно ответил Герберт.
Лэрис медленно пошла к решетке, сгибая пальцы, как хищник, приближающийся к жертве. Она пристально и остро смотрела на Эдиан, но в ее взгляде не было узнавания.
А спустя миг она бросилась на решетку, вцепилась в нее руками и ногами и принялась ее трясти. Одну руку просунула между прутьев и потянулась в сторону Эдиан. Как будто хотела схватить за горло. Пальцы все так же безумно, отвратительно сгибались.
Герберт отодвинул Эдиан еще дальше от решетки и чуть прикрыл своим плечом.
— Дай мне крови! — раздался почти неузнаваемый из-за хрипоты голос.
— Мама! Это я, Эдиан! — тоже хриплым — от слез — голосом проговорила Эдиан. — Это же я, твоя дочь! Ты можешь меня узнать, я уверена!
На мгновение лицо безумной женщины застыло. Где-то, возможно, в самой глубине, на долю секунды блеснуло что-то человеческое. Но тут же погасло, все затопил кровавый, алый блеск.
— Мама! — отчаянно прошептала Эдиан.
— Девочка… хорошая девушка… дай мне крови! Ты можешь… — ответила бывшая Лэрис. И с новой силой принялась трясти решетку.
В следующее мгновение Эдиан услышала, словно издалека:
— Все, хватит.
Это был голос Герберта.
Он резко подхватил ее под спину и колени и вынес в коридор. Захлопнул дверь. Опустил Эдиан на ноги. Она даже не пыталась сдержать тряску в теле, прислонилась к стене.
Слезы остановились, но она не могла говорить от шока.
— Она только что хорошо «поела», — спокойно и как-то непринужденно проговорил Герберт. — Просто они всегда хотят крови. Особенно человеческой. Мне жаль, Эдиан. Особенно — что ты это увидела.
Странно, но его почти равнодушный голос и спокойный тон заставили первый шок отступить. Они словно вернули ее из страшного сна в сложную, неприятную, но живую реальность.
— Чем ее кормят? — срывающимся голосом спросила Эдиан.
— Мелкие животные: кролики, крысы, тушканчики. Иногда — стакан человеческой крови. Не спрашивай, где я ее беру, — так же подчеркнуто спокойно объяснил Герберт.
Эдиан выдохнула. Ужасная картина, как ее собственная мать бросается на решетку и пытается добраться до ее горла, чтобы выпить кровь, так и стояла перед глазами. Но Эдиан поняла, что может уже и думать, и говорить. И даже принимать решения.
— Скажите мне честно, — она с мольбой поглядела на Герберта. Лицо его выглядело невозмутимым, но в черных глазах Эдиан разглядела что-то вроде сочувствия и сомнения. — Можно с этим хоть что-то сделать?! Ну хоть что-то?! Не может быть, чтобы это никак не лечилось! Я не верю! Должен быть способ!
Герберт цепко вгляделся в ее лицо и медленно, с расстановкой произнес:
— Повторяю, Эдиан, это не лечится. Нет у людей такого способа. Но ты сможешь вернуть свою мать, если захочешь и приложишь усилия.
— Как?! Как мне это сделать?! — она сама не заметила, что судорожно схватила ректора за руку. — Что я должна для этого сделать?! Говорите! Стать великим магом, так?! Научиться всему?! Ответьте, что нужно! Я все сделаю! Обещаю! Только скажите, как вернуть ее!
— В сущности — да. Ты должна перестать упираться и стать великой волшебницей. И помочь мне совершить то, что я собираюсь. Тогда появится способ вернуть твою мать — она снова станет человеком. И помочь еще многим и очень многим людям.
Его голос звучал спокойно, нейтрально, в нем не возникло победных ноток. Словно ничего особенного не происходило.
Но Эдиан все поняла.
Ректор победил. Нашел способ добиться своего. Она и так уже была готова учиться по-настоящему, а теперь и вовсе сделает все, что ему нужно. Потому что она готова на все, чтобы вернуть маму.
Нервная тряска отпустила ее. Тело собралось, как пружина. А в груди появился твердый, несгибаемый холод. «Холодная решимость», так об этом говорят.
— Что вы собираетесь сделать? — жестко спросила она.
Герберт чуть заметно усмехнулся, видимо, заметил перемену в ее состоянии.
— Пойдем, — положил руку ей на плечо. — Я все объясню тебе, когда вернемся домой.
Глава 20
Всю дорогу обратно они молчали. Эдиан ощущала собранную сосредоточенность Герберта и свою холодную решимость. Если есть хоть один, пусть самый маленький, шанс вернуть маму, вновь сделать ее человеком или кем-то осмысленным, она использует его.
Пусть даже для этого придется несколько лет плясать под дудку ректора.
Он велел ей устроиться в кресле перед столом в гостиной в ее апартаментах и неожиданно засветил над поверхностью стола огромный сноп голубого пламени. Картинка показалась Эдиан странной и фантастической: обыденная, даже уютная обстановка, маленький стол, удобные кресла. А над этим — кружащееся голубое месиво, в котором неожиданно начали двигаться фигуры.
И разговор, который решит ее жизнь…
— Прежде, Эдиан, несколько тысяч лет назад, теперь об этом почти никто не помнит, — начал ректор спокойно и повествовательно, — дела с магией в мире обстояли не так, как сейчас. Источником магической энергии были не только живые существа, но и сами недра земли. В них пролегали особые «магические жилы». И содержание магии в этих жилах было таково, что достаточно было приблизиться к ним, а еще лучше — взять в руку кусок породы, чтобы стать магом, исцелиться от любой болезни, обрести утраченные силы…
Он пристально посмотрел в голубое пламя, и люди в нем начали двигаться осмысленно. Они входили в высокие пещеры, наклонялись, с почтительным жестом брали в руки комочки земли, некоторые даже клали их в рот… Иной раз кто-то из них потом падал на колени и благодарил Создателя за чудо — должно быть, за исцеление от недуга.
Выглядело это очень реалистично, словно Герберт воскрешал перед Эдиан картины, заложенные у него в памяти, хоть он и не мог видеть все это. Речь шла о тысячах лет до его рождения, и Эдиан понимала это.