В плену у ректора
Шрифт:
— Разумеется, эти жилы постоянно искали. И порой находили. И, конечно, те страны, где была высокая плотность магических жил, всегда имели экономическое и… военное преимущество, ведь могли «создавать» боевых магов, усиливать тех магов, что уже есть, и тому подобное. И, конечно, как раз за эти жилы и шли бесконечные войны. Они попадали то в «хорошие» руки, то в плохие….
Герберт кивнул в сторону пламени, и картинка сменилась. Теперь Эдиан видела поле боя, всадников, мчащихся друг на друга, молнии, вспыхивающие в руках боевых магов, темные сети, что кидали противники друг на друга…
— Однажды в нашей стране была обнаружена жила, равных которой еще не было. Ее величина и мощь была такой, что она могла обеспечить магические потребности всего мира на много столетий. Тогда на Эрбин пошел войной другие страны…
В пламени появились новые стяги, взмывающие над войсками, которые слаженно шагали по дорогам и полям.
— Ведь все хотели завладеть уникальной жилой. На стороне противника был численный перевес. У Эрбина же — эта самая жила, дававшая почти бесконечный источник магии для боевых и прочих целей. Война затянулась, превратилась в бойню на уничтожение, грозившую надолго повергнуть весь континент в хаос, отбросить в развитии на уровень доисторических времен…. А, надо сказать, что в те времена магами нашей страны правил весьма мудрый и разумный маг — к сожалению, история не сохранила его имени. Он понимал, что единственный способ остановить войну — это уничтожить «яблоко раздора», то есть саму жилу. У него была спутница, возлюбленная — великая волшебница, чье имя тоже неизвестно. И оба имели огромную магическую силу…
В пламени появились две фигуры, закрывшие собой все: мужчина в черном костюме и женщина в голубом платье. Он был высоким и темноволосым, она — изящной блондинкой с распущенными волнистыми волосами. Эдиан понимала, что раз даже имена неизвестны, то и об их внешности Герберт не имеет никакого представления. И… может быть, поэтому, а может, он сам этого не понимал — великие маги древности получились похожими на него самого и на Эдиан.
— Втайне от всех они проникли к магической жиле и, используя свою магию, смогли заключить ее силу в… артефакт. В небольшой шар, подобный «шарам ясновидения». Вероятно, эта «эрбинская» жила была главной и давала жизнь другим магическим жилам континента. Как только эта жила потеряла свою силу, другие тоже начали ослабевать, а потом и вовсе ушли в глубь земли, туда, куда не добраться никому из людей… Так изменился ход истории. Теперь в руках людей была лишь та магия, что заключена в них самих и живых организмах, наделенных этим типом энергии. Война закончилась, но и бесконечный источник магии люди потеряли….
Ректор замолчал, а Эдиан, как завороженная, смотрела в пламя, где высокий маг и изящная волшебница стояли над большим разломом, вокруг крутились бесконечные цветные магические вихри и постепенно стягивались в небольшой шарик, который мужчина держал в руке.
Заметив, что Герберт задумался и не собирается продолжать, она спросила:
— А что они сделали с шаром?
Эдиан уже начинала понимать, к чему он клонит…
— Эти двое спрятали его, — усмехнулся Герберт. А в голубом пламени все те же маги шли, держа шар, куда-то в самые недра огромной горы. — Очень хорошо спрятали. Никто не знал, куда и как его достать, хоть много столетий люди искали этот артефакт. И сделали так, что лишь великий маг и великая волшебница, равные им по силе, вдвоем смогут подойти к артефакту и…
Он замолчал. Эдиан перевела взгляд с пламени на него:
— И вы сумели найти этот шар. А я нужна вам, чтобы выпустить из него немереную магию, что в нем хранится.
— Нет, Эдиан, не совсем так, — улыбнулся он уголком рта. — Выпустить из него силу невозможно. Создать заново магические жилы не выйдет. Но можно «активировать» его. Эти двое — маг и волшебница — могут сделать сам шар подобным источником магии. И… да, узнав эту легенду еще в юности, я потратил несколько десятилетий, чтобы найти «шар бесконечной магии». И нашел. Мы с тобой активируем шар и получим такой источник магии, что… прикоснувшись к нему, твоя мать снова станет человеком, к ней вернется разум — во времена магических жил так лечили обращенных вампиров и безумие… А любая родившая женщина, если у нее есть латентный дар, сможет, прикоснувшись к нему, обрести магическую силу. Увеличить популяцию магов женского пола… тоже не повредит. Так мы дадим им возможность и рожать детей, и владеть магией…
— А я? — спросила Эдиан, пристально поглядев на него. — Смогу вновь обрести способность к деторождению?
Герберт посмотрел на нее долгим взглядом, словно сомневался, обмануть или сказать правду.
— Нет, Эдиан, ты — нет. Это необратимый процесс. Но ты сможешь дать другим возможность иметь и то, и другое.
— Хорошо, — кивнула Эдиан спокойно и сосредоточенно, словно и не было вспыхнувшей на мгновение и тут же погасшей искорки надежды. Словно такие вспышки уже не причиняли ей боли. — А зачем это вам? Хотите получить еще больше магии? Хотите стать величайшим магом в истории? Иметь абсолютную власть?
Герберт откинулся в кресле, скрестил руки на груди и расхохотался.
— Ответьте! — бросила ему Эдиан. Сейчас она чувствовала себя с ним на равных. Ведь без нее у него действительно ничего не выйдет. Она нужна ему, как воздух. А значит… она может диктовать свои условия.
— Так и знал, что ты подумаешь именно это! — сказал он. — Нет, Эдиан, мне не нужна еще большая сила и власть. Мне достаточно. Но я… — он наклонился в ее сторону и понизил голос. — Не поверишь, но я хочу… изменить ход вещей. Хочу дать людям бесконечный источник магии. Больным — исцеление, алчущим магии — возможность стать магами, а Эрбину и союзным государствам — процветание. Сложно поверить, что я могу хотеть именно этого? И да, я хочу войти в историю. Остальное у меня уже есть. А ты, маленькая Эдиан, хочешь войти в историю? Хочешь дать людям то, что им нужно?
Эдиан проигнорировала вопрос. Понимала, что это провокация. Что ж… она теперь тоже может.
— Это одно и то же, — сказала она. — Шар окажется у вас. И вы станете властелином, который будет решать, кому дать эту магию, а кому — нет. Получите возможность решать судьбы конкретных людей и целых наций. Это еще большая власть, чем просто стать уникальным магическим властелином, способным сдвинуть планету с орбиты.
Взгляд Герберта стал острым.
— Да, к такой силе можно подпускать лишь самых достойных. Но у меня нет цели обрести эту власть как таковую.
Несколько мгновений Эдиан внимательно смотрела на него. Он не издевался. Не шутил. И не врал. Каким-то десятым, а может быть, даже пятнадцатым, чувством она ощущала это. Он действительно хочет именно этого. И готов ради этого ломать судьбы конкретных людей, идти напролом.
Хочет купить благо для большинства и славу для себя ценой небольших человеческих трагедий. Вернее, даже не считает их трагедиями, ведь что значит бесплодие одной девушки перед великой целью, которую он перед собой поставил.
— Знаете, — сказала Эдиан, искоса поглядев на него. — Вот вы считаете, что я наивная и идеалистичная. А на самом деле… Если вы действительно хотите принести такое «благо» в мир, то вы очень наивный человек. Я даже не ожидала этого. Впрочем…
— Впрочем, — повторила Эдиан и прямо посмотрела на него, — у вас должно было быть слабое место. Теперь я его знаю.
— И в чем же моя наивность? — с усмешкой спросил ректор.
— А вы не понимаете? Стоит появиться в мире столь могущественному артефакту, как за него опять пойдут войны. Сразу. Каждый монарх нашего континента захочет владеть им! Каждый маг будет стремиться украсть его, завладеть им любым способом!