В подводных пещерах
Шрифт:
Животных, которые совсем недавно были так понятливы и послушны, словно подменили. Куда подевались месяцы дрессировки? Людмила Николаевна почувствовала, как в ней растет раздражение. В голову лезли чужие мысли: "Животное остается животным. Сколько волка ни корми..." Она призвала на помощь всю свою волю, чтобы вернуть спокойствие. Разжала пасть Актрисы, погладила ей десны, ласково спросила:
– Ты здорова? Хорошо себя чувствуешь?
– Да.
– Ну вот, ты же не разучилась говорить это слово. А теперь скажи, тебе плохо сейчас?
– Нет.
– Все в порядке, и это слово ты произносишь. Остается совсем мало. Ответь одним из этих слов, опасность была в море? Да или нет?
– Нет.
Людмила Николаевна переглянулась с Валерием.
– Опасность здесь, в доме? Да или нет?
– Опаснось.
Людмила Николаевна повернулась к Валерию:
– Их как будто подменили...
– И чего они упрямятся?
– недоуменно проговорил Валерий.
Его слова навели ее на новую мысль. Женщина медленно ответила:
– Это не упрямство. Похоже на заболевание мозга, при котором преобладают процессы торможения. И еще... такое впечатление, будто отдельные участки памяти блокированы Животные отупели. Надо будет скормить им активин... Пошли, приготовим его
В коридоре Валерий полюбопытствовал:
– А что это вы напевали, когда вызывали Актрису?
– Мотив одного полинезийского танца. Однажды, когда Актриса так же вот заупрямилась, мой руководитель рассказал, как вызывают бурых дельфинов жители островов Тихого океана. Они заходят по пояс в воду и, напевая мотив, хлопают в ладоши. Дельфины выплывают из глубины, островитяне помогают им перебраться через мелководье, выносят на берег. Почему дельфины так реагируют на мелодию, трудно сказать. Здесь, очевидно, имеет место сочетание многих причин: и ритмика, и тяга к людям, и их извечное любопытство, которое часто оказывается губительным...
Они вернулись в салон. Людмила Николаевна достала коробку с белым кристаллическим порошком.
– Достаньте, пожалуйста, несколько рыбин из аквариума и приготовьте их. У дельфинов сегодня будет на обед фаршированная рыба.
Валерий старался не смотреть на ее встревоженное и растерянное лицо, подурневшее, с лихорадочными пятнами. Руки женщины дрожали, порошок просыпался в воду. Чтобы хоть немного отвлечь Людмилу Николаевну, Валерий попытался было рассказать об одном смешном случае из своей жизни, но убедился, что она не слушает. Он замолчал.
Они приготовили рыбу, накормили дельфинов. Людмила Николаевна сделала несколько записей в лабораторный журнал, затем в другой журнал стала заносить показания приборов. Валерий приготовил обед Мудрецу, который уже давно проснулся и ползал по аквариуму.
– Ладно, погуляй с нами, - сказал Валерий, отстегивая сетку.
Мудреца не пришлось уговаривать. Над стенкой аквариума показалось сначала одно, потом другое щупальце, ухватились за трубу для подачи воды. Осьминог подтянул свое туловище, перебрался на пол, заковылял к осциллографу. Больше всего теперь его почему-то привлекал этот прибор, и он изменил своей первой "любви" - счетчику Гейгера.
И Валерий, и Людмила Николаевна все время думали о том, что случилось с дельфинами, ожидая с нетерпением, когда можно будет проверить, подействовал ли активин. Его следовало давать животным восемь - десять раз с интервалами в шесть часов. Это была обычная дозировка.
– Спать будем поочередно, - сказал Валерий, когда наступила условная ночь.
– Чур, сегодня - моя вахта.
Людмила Николаевна постаралась улыбнуться, согласно кивнула головой. Она легла, подключившись к аппарату электросна, а Валерий загнал Мудреца в аквариум и принялся писать очередной раздел своей документальной повести. Названия для нее он еще не придумал.
Валерий взглянул на календарь и поставил число: "18 июля". Подумал немного над названием. В голову пришло несколько вариантов, но ни один не понравился. Поэтому он условно назвал раздел "Что случилось с дельфинами?" Почерк у него был косой, размашистый. Буквы прыгали по бумаге и были похожи на пляшущих человечков. Валерий писал: "...Людмила долго подбирала "ключ". Пожалуй, я бы так не смог. Ее выдержке можно позавидовать. И вообще, Людмила - удивительный человек. Внешне спокойная, уравновешенная, бесконечно терпеливая. Но мне кажется, что ей приходится все время, каждую секунду держать себя в руках, чтобы быть такой. А на самом деле она от природы очень вспыльчивая, раздражительная. Очевидно, в детстве она, как многие дети, любила командовать, но обстоятельства ей не позволяли стать маленьким деспотом. И вот именно эту свою страсть она смогла удовлетворить в работе с дельфинами. Иногда командирские нотки прорываются у нее и в отношениях со мной, но она сразу спохватывается и старается загладить неосторожное слово. Я снова и снова удивляюсь ее воле.
Представляю, как ей обидно, что после стольких месяцев работы дельфины перестали повиноваться. Неужели виной этому - болезнь? Или не учтенные людьми особенности психики животных? Возможно, люди-исследователи совсем не так истолковывают поведение дельфинов, их реакцию на наши действия? А может быть, мы требуем от них слишком многого и уже дошли до предела их возможностей? Не произошел ли срыв, и то, что мы видим, - упрямство и тупость - следствие защитного, а не болезненного торможения, которым отвечает мозг животных на перегрузку?"
Валерий прочел написанное и понял, что это скорее страница дневника, чем отрывок из документальной повести. "Ну что же, сократить всегда легче, чем добавить", - утешил он себя. Валерий работал, борясь с сонливостью. Она навалилась как-то сразу, сделала тяжелыми веки, разлила вялость по телу. Казалось, будто он подключился к аппарату электросна.
Валерий встал, сделал несколько физических упражнений: приседания, наклоны, - снова сел и взял ручку.
"Есть еще много вариантов, - писал Валерий, - каждый из которых может показаться достоверным, например, вражеская подводная лодка или другие действия людей-противников. Но как они могли повлиять на наших дельфинов? Растворенные в морской воде порошки, излучение?
Впрочем, в каждом подобном случае, когда ничего не известно, можно найти сотни вариантов, и все они будут казаться правдоподобными до тех пор, пока не найдется единственное решение. А уж тогда мы удивимся, как могли они казаться правдоподобными, когда истину следовало искать в другом месте. Говоря языком математиков, уравнение не решается потому, что в нем слишком много неизвестных..."
Его веки сами собой закрывались, и приходилось делать отчаянные усилия, чтобы открыть их. Сон оказался сильнее его намерений, ручка выпала из ослабевших пальцев, голова опустилась на руки. Последнее, что он увидел, засыпая, был странный фейерверк из огоньков, по форме похожий на светящегося паука. Паук прошел по столу, по листам бумаги, протянул две ноги к Валерию, а затем, передумав, отдернул их, подпрыгнул и исчез... Но было это наяву или во сне, Валерий уже не мог определить. Он спал...