В погоне за блаженством

Смит Бобби

Время неумолимо отсчитывало часы, дни, недели, и Маршалл почти свыкся с окружающей его пустотой. У него было ощущение, будто он вовсе не существует, и то, что Уэс и Фрэнк непрестанно унижали его, уже не имело никакого значения. Со всей очевидностью он понимал безвыходность своего положения. Его грызло чувство вины за судьбу Рени и осознание невозможности что-либо изменить. В его мыслях не было никакой логики, в мозгу всплывали не только ужасные картины ее смерти, но и сладостно-горькие воспоминания, порою так отчетливо, что казалось, он проживает все

это заново.

Филипп Де Гранд смотрел на Джулиану влюбленными глазами, когда она лежала под ним умиротворенная после любовных утех.

— Дорогая, — проронил он между поцелуями, — ты уже решила, когда мы поженимся?

— Как тебе кажется, Рождество подойдет?

— Если ты этого хочешь…

— К тому времени все неприятности, связанные с Уэстлейком, улягутся, и мы весело отпразднуем это событие. Согласен?

— Ты как всегда поступаешь мудро. Больше пока ничего не слышно.

— Знаю, это так печально. Бедняжка Рени. Ужасно, должно быть, потерять мужа всего через неделю после первой брачной ночи. — Тон ее был холоден и расчетлив. — А как Магвир собирается поступить с Маршаллом?

— Нет необходимости обсуждать это сейчас, Джулиана! — с отвращением произнес Филипп.

— Но, Филипп, я просто хочу знать, умер Марш или нет. Магвир сказал тебе, что он собирается с ним сделать? — спросила она снова.

— Я действительно не знаю. Он не говорил мне, а я, естественно, не спрашивал.

— Филипп, я хочу знать.

— Никто, кроме самого Магвира, не знает, а с тех пор как Маршалл исчез, о нем нет никаких известий.

Джулиана была явно огорчена этим.

— Не важно. Если б Марша собирались отпустить, они бы давно уже сделали это. Интересно, а что его семья думает по этому поводу? — Она пододвинулась ближе к Филиппу и притворно улыбнулась. — Полагаю, пора навестить их. Прошло уже достаточно времени.

Филипп застонал и обнял ее.

— Пожалуйста, постарайся не выдать себя.

— Не такая уж я дура! Нет, это будет дружеский визит. Миссис Уэстлейк относится ко мне с симпатией. Уверена, она будет рада.

— Не надо говорить о них сейчас, дорогая, — взмолился Филипп, гладя ее золотистые волосы. — Меня не интересуют намерения Уэстлейков и уж тем более не считаю нужным обсуждать это именно сейчас.

Филипп жадно обнял ее, а она, безучастная к нему, мысленно вела разговор, который предстоял ей завтра в доме Уэстлейков. А улыбка, которую он принял за отклик на его ласки, свидетельствовала лишь о том, что Джулиана со злорадством обдумывала речь, обращенную к покинутой молодой жене.

В доме Элиз жизнь постепенно входила в свою колею. Со дня исчезновения Маршалла прошло уже полтора месяца. Как Джим ни сопротивлялся, все-таки Джордж отправил его на «Элизабет Энн». Продолжать поиски было бессмысленно — все возможное они сделали. Теперь им оставалось только ждать, когда Магвир объявится сам.

Мучительно больно было это осознавать, и безвыходность положения тяжелым камнем лежала

на сердце Джорджа. Он поехал в контору Маршалла, чтобы заняться неотложными делами, тем не менее время тянулось бесконечно долго. По настоянию Марты он наконец вернулся в Сидархилл — помочь по дому, и все были рады его возвращению. Дорри по совету матери продолжала принимать участие в балах и вечеринках.

Приближалось лето. Элиз возила Рени по магазинам, надо было обновить ее гардероб, но постоянная апатия племянницы не давала ей покоя. Большую часть времени Рени проводила в своей комнате. Она совсем утратила аппетит и с каждым днем все больше худела. Теперь ее спутником было молчание, она говорила только тогда, когда нужно было ответить на вопрос. Она замкнулась в себе, и никто не мог достучаться до ее души. Казалось, она навсегда потеряна для близких.

Однажды Элиз, как всегда озабоченная, осторожно постучала в дверь ее комнаты.

— Рени, я должна поговорить с тобой.

— Я слушаю, Элиз. — Рени лежала на кровати, окна были глухо зашторены, от чего в комнате царил полумрак.

— Мы должны поговорить. Я не могу больше видеть, как ты чахнешь.

— Я прекрасно себя чувствую, — спокойно ответила Рени.

— Тогда сядь и докажи мне это.

Рени устало поднялась, делая вид, что только проснулась.

— Первые недели ты держалась молодцом, а теперь на тебе лица нет.

— Знаю. Я не в силах это выносить…

— О чем ты?

Рени обвела комнату безумными глазами.

— Я просто не хочу думать…

— Скажи мне, может, я смогу помочь…

— Никто не сможет помочь мне. Никто, кроме Маршалла… — Она зарыдала.

Элиз порывисто обняла ее.

— Он жив. Ты должна верить.

— Но как? Ни слова, ни намека все эти полтора месяца. Конечно, если б он смог, то вернулся бы ко мне, — промолвила она сквозь слезы, — Дорогая, может быть, он как раз пытается сделать это. Держись! Нельзя сдаваться!

— Я так долго верила… но теперь, я только что от врача… — Она заходилась в рыданиях.

— Врача? Зачем ты к нему ходила? — Элиз в ужасе посмотрела на племянницу, воображая непоправимое.

— Я… — Рени перевела дух и выпалила: — У меня будет ребенок.

Элиз вздохнула с облегчением.

— Ребенок? Это же здорово!

— Я тоже так думала вначале, — сказала Рени всхлипывая. — Но сейчас мне так одиноко… Растить ребенка, который никогда не увидит своего отца…

Элиз прочитала в ее глазах страшное отчаяние.

— Мысль о том, что Маршаллу не суждено узнать своего ребенка, невыносима… Господи, что же мне делать?

— Ты кому-нибудь уже говорила?

— Нет.

— Хорошо. Мы скажем Марте сегодня вечером. Уверена, она обрадуется.

— Но мне неудобно…

— Ты хотела бы поехать в Леман? Может, поездка пойдет на пользу. Я составлю тебе компанию. Марта и Дорри собираются вернуться в Сидархилл. Тогда и отправимся, — сказала Элиз.

Рени вопросительно посмотрела на тетю.

— Неужели это возможно?