В погоне за «Босфором»
Шрифт:
«Не повезло, – констатировал он, – Ольга как будто меня чует: стоит покинуть гарнизон, как она сразу же оказывается рядом».
Ольгу Потоцкую он знал с тех самых пор, когда впервые вместе с матерью приехал в свой крымский Кореиз. Потоцкие оказались владельцами соседнего имения Мисхор, и хотя мать этого знатного семейства княгиня Софья Константиновна, имевшая в свете сомнительную славу и прозвище Прекрасной гречанки, не нравилась Татьяне Ордынцевой, та все же позволила сыну сойтись покороче с этим гордым и баснословно богатым семейством. Успокаивая себя тем, что выбирать все равно не из кого, Татьяна Максимовна принимала соседей у себя, иногда ездила к ним и часто отпускала в Мисхор Дмитрия – повидаться
Там четырнадцатилетнего князя Ордынцева ждали две совсем юные красавицы. Одиннадцатилетняя София гордым нравом и преданностью Польше сильно напоминала своего отца – крупнейшего польского магната, а десятилетняя Ольга сокрушительным обаянием и полным пренебрежением к правилам поведения пошла в мать.
В то первое лето подросток так и не сумел выбрать, какая же из сестер лучше, ему нравились обе, не смог он разобраться в своих чувствах и семь лет спустя, когда вернулся со службы на английском флоте и впервые за многие годы появился в Крыму.
Тогда мать дала ему короткий совет:
– Не питай иллюзий относительно княжон Потоцких: ни одна из них не принесет своему мужу счастья.
– Почему, мама? – удивился Дмитрий.
– София слишком горда и будет плохой женой, а Ольга любит лишь саму себя, но крутить мужчинами уже умеет, попомни мое слово – через несколько лет она затмит свою мать по количеству и скандальности любовных приключений.
Дмитрий услышал совет, но противиться очарованию роскошных черноглазых красоток не смог. Он так бы и метался, не зная кого выбрать, если бы сестры не решили все сами: Старшая вышла замуж за героя войны генерала Киселева, а Дмитрий, как спелое яблоко, упал в цепкие руки младшей.
Ольга не рассматривала князя Ордынцева в качестве претендента на свою руку – слишком мала была разница в их возрасте, да и вся карьера у Дмитрия была еще впереди, а младшая Потоцкая, при всем своем очаровании, замечала лишь тех, кого считала «важными». Дело было в другом: он просто ей нравился. Ольга даже пошла на конфликт с матерью, захотевшей отказать Ордынцеву от дома, когда тот зачастил в Одессу.
Постаревшая Прекрасная гречанка не смогла противостоять своей сильной молодой дочке. Видно, силы были на исходе или уже давала себя знать болезнь, что через пару лет свела ее в могилу, только княгиня оставила все как есть, и молодежь наслаждалась полным очарования и флирта летом. Они даже не стали выяснять отношений, когда осенью мать увезла Ольгу за границу, так и не выбрав ей достойного жениха. Занятый службой Дмитрий быстро утешился и не вспоминал о подружке, пока через пару лет не получил от матери письмо с сообщением, что та приобрела у Ольги полученный ею в наследство дом в Одессе. Дворец Потоцких на улице, названный в честь покойной Прекрасной гречанки, отошел старшей из дочерей, и сестры решили, что будут жить вместе, а соседний дом продадут.
«Митя, – писала Татьяна Максимовна, – ты стал взрослым, но, помня твои детские увлечения, прошу, когда будешь останавливаться в нашем новом доме в Одессе, не попадись на старую наживку. Ольга, похоже, уже перещеголяла свою мать, поскольку при дворе вовсю обсуждают ее отношения с собственным зятем. Все очень жалеют бедную Софию и корят генерала за связь со свояченицей, доверенной покойной тещей его попечению».
Почему-то Дмитрий сразу уверовал в эту историю, Ольга просто не могла отказать себе ни в одной прихоти, да и генерала Киселева князь понимал – ведь он сам долго метался между сестрами, не в силах выбрать. Поэтому Дмитрий не удивился, когда до него дошли слухи о том, что новороссийский генерал-губернатор граф Воронцов и его супруга лично подыскали жениха для младшей Потоцкой, дабы сохранить мир в одной из знатнейших семей Одессы. Ольга стала княгиней Нарышкиной и родственницей Воронцовых, и теперь была признанной звездой пестрого общества, кочевавшего между Одессой и поместьями на южном берегу Крыма. Капитана Ордынцева новоявленная княгиня окончательно завоевала именно в Мисхоре. Это имение отошло ей по завещанию матери, и когда Дмитрий приехал в свой Кореиз, он с удивлением обнаружил, что много лет пустовавшее соседнее поместье вновь стало обитаемым. Решив утром пройтись, он неожиданно узрел кавалькаду, катящую вдоль моря. Князь узнал многих из своих сослуживцев, были там и его приятели по Одессе.
– Дмитрий, откуда? Ты здесь живешь? – засыпали его вопросами.
Он объяснил, что ближайшее имение принадлежит его матери, а сам он сюда иногда наведывается из Севастополя, чтобы отдохнуть от службы.
– Князь, присоединяйтесь к нам, мы все будем очень рады, – услышал он знакомый низкий голос и поднял глаза.
Абсолютно неотразимая Ольга призывно улыбнулась ему из-под кружевного зонтика. Теперь она стала раскованной и опасной, грешные страсти полыхали в ее черных глазищах, она вела светский разговор, а ее взгляд сулил райское блаженство. Как он мог устоять? Через несколько часов Дмитрий попал в постель молодой княгини, и эта ночь одарила его такими радостями, что он уже не смог от них отказаться.
Море спасло его. Ордынцев ушел со своим «Олимпом» в рейд вдоль турецких берегов Кавказа. Это хорошо его встряхнуло, с тех пор он старался лишний раз не появляться в Одессе, а в Кореиз приезжал без огласки, боясь вновь потерять волю в постели своей прежней подруги. До Севастополя дошли слухи о том, что Ольга начала обхаживать генерал-губернатора, как видно, ей вновь не давал покоя «важный» мужчина, принадлежавший другой женщине. Ордынцев порадовался, что не попал в скандальную историю. Вчера он так надеялся, что княгини Нарышкина не появится в Одессе, но, похоже, ошибся. Высокую фигуру с великолепными покатыми плечами нельзя было спутать ни с чьей другой – Ольга, собственной персоной, стояла на крыльце дворца Потоцких, громко командуя прислугой.
«Дело – дрянь, – оценил Дмитрий, – Филиппову нельзя здесь оставаться, а мне не следует привлекать внимание к шхуне».
Все осложнялось тем, что Ольга никогда бы не приехала в Одессу одна. Ее появление здесь означало лишь то, что в город прибыл генерал-губернатор, обычно проживавший в Крыму. Скоро здесь станет тесно от наплыва чиновников, приближенных Воронцова и его прихлебателей, кочующих вслед за всесильным графом по Новороссии и Бессарабии.
«Может, это и неплохо», – тут же одернул себя Ордынцев.
Все приедут, и он сможет сам присмотреться к окружению генерал-губернатора. Ольга сразу же потащит его на все приемы, она еще ни разу в жизни не отказалась от лишнего кавалера. Правда, тогда ему придется изображать мальчика на побегушках или комнатную собачку, но ради дела можно и потерпеть.
Решив, что так рано будить Филиппова не стоит, он снова лег в постель. Пара часов в запасе еще есть, и, чтобы не терять времени даром, Дмитрий вынул вчерашние бумаги и принялся составлять список имен и фамилий, которые хотел обсудить со своим новым товарищем. Кое-что у него уже вытанцовывалось.
«Ничего… мы справимся, – пообещал себе Ордынцев, выписав последнее имя, – и шпиона поймаем, и огласки избежим».
Вот только Филиппова ему отпускать было жалко.
Филиппов предсказуемо засобирался на шхуну и согласился задержаться лишь на полчаса, чтобы кратко обсудить соображения Дмитрия. Тот разложил отчеты на столе так, как он распределил их ночью и начал свой рассказ:
– Я вычислил ваших людей. Их четверо, они живут по паре недель, потом съезжают, уступая место друг другу.