В погоне за мечтой
Шрифт:
Казалось, Фрэнк вот-вот сложит оружие, но, к разочарованию Нины, он лишь бросил на нее укоризненный взгляд и вышел в дверь.
– Как ты себя чувствуешь, милая? – спросила Нина, повернувшись к Эллин.
Эллин кивнула, подняла голову и выдавила улыбку.
– Извини, – сказала она. – Порой на меня накатывает такая грусть, что я не в силах с ней справиться. – Эллин глубоко вздохнула. Она взяла тарелку и принялась ее мыть. Ей хотелось рассказать матери о том, какая тоска и отчаяние ее одолевают. Ужаснее всего было то, что ее состояние только ухудшалось со временем – стоило ей представить лицо Майка, вспомнить его голос, и ее охватывало невыносимое желание увидеть его. Но она ничего не сказала,
– Я приготовлю комнату для Бесси Джейн, – сказала Эллин, бросив мыть посуду и вытерев руки.
Нина улыбнулась; в последнее время Эллин зачастую оставляла работу недоделанной, сама не замечая этого.
– Все будет хорошо, милая, – негромко проговорила она. – Поверь, все будет хорошо.
Эллин кивнула и, проходя мимо матери, погладила ее по щеке.
– Да, конечно, – произнесла она. – Мне лучше уже от того, что вы рядом.
Час спустя она покачивалась на диванчике, висевшем на веранде. Печенье и кофе, которые ей принесла мать, остались нетронутыми. Эллин знала, что Нина будет только рада, если она сохранит аппетит для сегодняшнего ужина с Бесси Джейн. Эллин была твердо намерена не ударить в грязь лицом, поскольку ей совсем не хотелось выслушивать замечания Бесси о том, как она похудела. Одно хорошо – мать наконец осознала, что в тяжелые времена люди зачастую теряют в весе, и в этом нет ничего необычного. И все же она всеми силами пыталась заставить Эллин есть. Нельзя сказать, что Эллин намеренно голодала, просто ей было трудно проглотить пищу; при одной мысли о Майке у нее пропадал аппетит. Вдобавок она изматывала себя тяжелым трудом на полях, стараясь отвлечься от мучительных раздумий, и от этого худела еще стремительнее.
Внезапно в доме зазвонил телефон, и сердце Эллин едва не выпрыгнуло из груди, хотя она и понимала, что вряд ли это Майк. Чувствуя, как ею овладевает уныние, она принялась гадать, суждено ли ей когда-нибудь увидеть его или услышать его голос. Сама мысль о том, что их пути окончательно и бесповоротно разошлись, ввергала Эллин в такое отчаяние, что она до сих пор не находила в себе сил взглянуть правде в глаза. Но не беда, она справится, время – лучший лекарь. По крайней мере, находясь в родных стенах, она была избавлена от внимания прессы и могла не бояться, что, открыв в один прекрасный день газету или включив телевизор, обнаружит, что Мишель и Майк поженились, что у них родился еще один ребенок либо произошло что-нибудь не менее ужасное.
– Звонила Бесси Джейн, – сказала мать, появляясь на крыльце и натягивая свитер. – Она готова к поездке, и я отправляюсь за ней. Меня не будет около часа. Хочешь поехать со мной?
Эллин улыбнулась и покачала головой:
– Мне нужно позвонить Мэтти. Она снималась в Финиксе, мы не общались уже два дня, и я хочу узнать, не слышно ли чего от Мэта Грейнгера, режиссера, который собирается дать ей главную роль в своем новом фильме.
Нина кивнула, поцеловала ее в макушку и отправилась к машине. Эллин смотрела ей вслед, догадываясь, что мать видит ее насквозь и понимает, что на самом деле она хочет расспросить Мэтти о Майке. Но Эллин заранее знала, что, услышав голос сестры, она ни за что не станет спрашивать о нем – будь тому причиной гордость и злость на Майка или же попросту боязнь, что ее постигнет очередной удар.
Устало вздохнув, Эллин посмотрела на отца, который стоял у машины, разговаривая о чем-то с матерью, и как только машина тронулась с места, откинула голову и раскачала диванчик чуть сильнее. К глазам подступили слезы отчаяния и бессилия. Она закрыла глаза, чувствуя, как в сердце вновь разгорается жестокая боль
Дыхание Эллин участилось; она попыталась взять себя в руки, но в тот же миг услышала, как кто-то поднялся на крыльцо, подошел к ней и остановился рядом. Она открыла глаза, подняла голову и увидела отца. Фрэнк опустился на диванчик, взял Эллин за руку, и слезы хлынули из ее глаз неудержимым потоком. Она шмыгнула носом, отец обнял ее и начал покачивать точно так же, как когда-то баюкал маленькую Эллин на этом самом диванчике.
– Простишь ли ты когда-нибудь старого дурака? – хрипло произнес он.
– Ох, папа… – всхлипнула Эллин. – Ну конечно, я тебя прощаю. А ты? Простишь ли ты меня?
По впалой обветренной щеке отца скатилась слезинка.
– Мне нечего прощать, – сказал он. – Ты жила своей жизнью, а я считал, что ты должна распорядиться ею иначе.
Эллин улыбнулась дрожащими губами.
– Глядя на себя в эту минуту, я начинаю думать, что ты был прав, – призналась она.
Фрэнк покачал головой:
– Нет, просто я боялся за тебя. Я стремился оградить тебя от бед, но ты не позволяла мне вмешиваться, и это сводило меня с ума. Ты хотела идти своей дорогой и самой ошибаться, а я хотел совершить все твои ошибки за тебя. И только теперь я понял, что невозможно насильно сделать человека счастливым, как бы ты его ни любил.
Эллин положила голову на плечо отца и опустила глаза на их переплетенные пальцы. Как и мать, последние две недели она молилась, чтобы Фрэнк наконец смягчился. В ней до сих пор жила необъяснимая, почти ребяческая уверенность в том, что отец может прогнать любые невзгоды. Но как бы хорошо ни было ей в эту минуту, какую бы радость она ни испытывала, в ее душе по-прежнему царила пустота, которую нечем было заполнить. Словно желая убедить отца, что она получила все, что хотела, Эллин крепче стиснула его ладонь, гадая, что мать рассказала ему о Майке, о Клее и Теде Фаргоне. Сама Эллин поведала матери о своих несчастьях в первую же ночь после приезда. Ей пришло на ум, что отец знает больше, чем ей хотелось бы, но он не желал об этом говорить.
Они сидели, держа друг друга за руки, беззаботно смеясь и болтая о делах на ферме, о соседях и о прошлом, когда примерно час спустя вдали запыхтел мотор фургона Нины. Эллин улыбнулась, представив, как счастлива будет мать, увидев их вместе, и на какое-то неуловимое мгновение у нее мелькнула надежда, что она уговорит отца съездить в Лос-Анджелес. Не видя смысла торопить его, Эллин подумала, не задержаться ли на ферме еще на несколько дней, раз ссоре пришел конец. Прежде чем принять такое решение, она должна была убедиться, что причиной тому не ее нежелание возвращаться в город, а стремление провести с отцом еще немного времени.
– Надо купить ей новую машину, – сказал отец, как только фургон свернул во двор. – Старушка того и гляди развалится.
– Угу, – отозвалась Эллин, с любопытством всматриваясь в лобовое стекло. Она вытянула шею, уклоняясь от игравшего на стекле солнечного зайчика. Мать она видела отчетливо, но никак не могла разобрать, кто сидит рядом с ней. Эллин была уверена в одном – это не Бесси Джейн.
Он не успел выбраться из машины, а сердце Эллин уже гулко забилось. Должно быть, она спит. Должно быть, горе и тоска довели ее до точки и ей начинают мерещиться призраки. Но нет, он стоял у машины, глядя на Эллин, и невзирая на ошеломление она поняла, что он вполне материален.