В погоне за Мексикой
Шрифт:
Маурильо знал — ручки отвернули индейцы, потому что старики сказали, что этот железный ковш разгневает Юм-Чака. «Но сумасшедший американец на самом деле может застрелить меня», — решил Маурильо и приказал индейцам принести ручки.
Эдвард посмотрел на часы и сел на краю колодца, по-прежнему держа в руке взведенный кольт.
Индейцы вернулись очень быстро. Наверное, ручки были спрятаны неподалеку. Эдвард не сказал больше ни слова. Спустил курок и засунул кольт за пояс.
Снова стрела крана поплыла над зеленоватой тихой водой. Ковш поднимался и опускался... И каждый раз вновь и вновь вытряхивал на площадку грязь и ил.
Два индейца крутили ручку лебедки. Когда они уставали, их сменяла другая пара индейцев. А Эдвард неистово месил руками грязь, которую выбрасывал ковш. Но все было тщетно. Мысли Эдварда летели к тем книгам, которые зародили идею о сокровищах, спрятанных в колодце.
«Ведь ни в одном из трех сохранившихся до наших дней кодексов майя нет упоминания о человеческих жертвах, — говорил сам себе Эдвард. — Среди пяти тысяч известных рельефов не обнаружено ни одного, который бы изображал подобное жертвоприношение».
Ковш продолжал вычерпывать грязь и ил. Гора этой грязи час от часу становилась все выше. Эдвард уже был не в силах месить грязь. Он сидел на краю колодца и смотрел на огромный водяной круг, который по-прежнему был для него загадкой.
Голос скептика преследовал Эдварда. Даже ночью, во сне слышался он. Эдварду казалось, что вместе с этим голосом смеются чиновники госдепартамента, смеются усатый Ортегас и его друзья помещики. А достопочтенные господа из антикварного общества Стефен Солсбери и Чарльз Баудвич, схватившись за лысые головы, плачут...
Но Томпсон не отступал. Работы продолжались день за днем. Индейцы крутили лебедку. Они освоились с этой работой и, казалось, меньше пугались всемогущего бога Юм-Чака.
Ковш вываливал кучи грязи. И однажды пальцы Эдварда нащупали какой-то предмет с острыми краями. Он вынул этот предмет, аккуратно кисточкой смахнул с него грязь. Это был черепок глиняного сосуда. Замысловатый орнамент сохранился на нем. Радость вспыхнула, но тут же погасла. «Что в этой находке удивительного, обломки сосудов можно найти в любом колодце».
И опять монотонно стучала лебедка. Звук ее разносился по лесу, окутанному густым туманом. От густого тумана с листвы деревьев падали капли воды, похожие на слезы. Эдвард стоял под навесом из пальмовых листьев и наблюдал, как ковш опускался в воду, как поднимался, вылавливая грязь.
И на этот раз ковш медленно выплывал из клокотавшей вокруг него воды, и вдруг Томпсон увидел на поверхности шоколадно-коричневой грязи, наполнявшей ковш, два желто-беловатых округлых комочка. Эдвард подбежал к площадке и, как только ковш опустился, выхватил из грязи эти комочки и внимательно осмотрел их.
Конечно, их изготовил человек, но зачем? Эдвард разломил один комочек и лизнул его, но не ощутил какого-нибудь вкуса. Тогда он пошел к костру, около которого грелись индейцы, и подержал комочек над углями. Воздух мгновенно наполнился удивительным, ни на что не похожим ароматом. И тогда Эдвард вспомнил легенду старого Мена, мудреца из Эбтуна: «В старину наши отцы сжигали священную смолу... и с помощью ароматного дыма их молитвы возносились к богу — обитателю Солнца». Значит, это шарики смолы — комочки священного копаля, значит, они были брошены сюда вместе с другими приношениями богу. Быстрее крутите лебедку!
Ковш падал в воду и поднимался. Теперь почти каждый раз он приносил свидетельство того, что здесь совершались жертвоприношения. Эдвард радовался каждой вещице, добытой в таинственном колодце. Нашли наконечник копья, сделанный из обсидиана.
Эдвард верил, что скоро следом за этими копьями ковш зачерпнет самое главное — золото.
Первой ценной находкой была символическая фигурка, вырезанная из нефрита. И наконец, первая золотая вещица — диск, на котором был выбит какой- то рисунок.
— Победа! — взволнованно прошептал Эдвард. «Победа» — это слово звенело у него внутри. Теперь он посмеется над всеми этими сеньорами Ортегасами, которые провели свою жизнь рядом с сокровищами и не разбогатели.
А землечерпалка вытаскивала стальными зубьями все новые богатства из Священного колодца. Сундук Эдварда наполнялся драгоценностями индейцев майя.
Несколько дней продолжалось торжество Эдварда. Индейцы молчаливо встречали, каждую находку сумасшедшего американца. Но когда стальные зубья ковша принесли на поверхность скелет человека, индейцев снова объял стрчх. «Это жертва Юм- Чака. Мы отняли ее у 6oia. Он покарает нас за это!»
Кости, черепа и снова скелеты поднимал ковш на поверхность. Теперь уже не было загадок в древнем колодце.
Эдвард предполагал, что таг под водой, хранится еще немало драгоценных вещей из золота, нефрита и обсидиана. Но ковш уже бессилен вытащить их на свет.
Эдвард дал срочную телеграмму в морской порт Кампече, где у него была договоренность с двумя греческими ловцами губок. У них чуткие пальцы, они смогут нащупать золото, они извлекут его из грязи.
...В тот день к Священному колодцу притащили водолазное снаряжение. Сюда пришли греки-водолазы. Индейцы собрались у колодца. Наконец-то Юм- Чак сможет рассчитаться с этим сумасшедшим американцем и его помощниками. Маурильо тоже верил, что Юм-Чак воздаст должное его хозяину. «Может, он действительно не вылезет больше из этого колодца, — рассуждал Маурильо. — Тогда я могу завладеть его железным сундуком».
А Эдвард Томпсон, как всегда, торопился. Он натягивал на себя водолазный костюм, два грека-водолаза помогали.
Прежде чем Эдвард сделал первый шаг по ступенькам к воде Священного колодца, Маурильо, индейцы, которые работали на лебедке, подошли к Эдварду и с торжественными лицами пожали ему руку, дескать, прощай хозяин, не увидеть нам тебя больше!
Эдвард Томпсон отпустил поручни и быстро пошел ко дну, оставляя за собой след из серебристых пузырьков. Вода меняла свой цвет. Будто какой-то художник разрисовал эту воду. Наверху янтарная, потом зеленая, потом цвета вечерних сумерек и, наконец, темная как ночь. Даже подводный фонарь не в силах был пробить своим светом эту темноту.