В погоне за счастьем
Шрифт:
Для меня это было новостью, и я глубоко огорчилась.
Я вовсе не пытаюсь быть высокомерной, сэр.
Ощущение, Сара, это всё, тем более в коллективе. А у твой коллег есть ощущение, что тебе лучше быть где угодно, только не в «Лайф».
Вы собираетесь уволить меня, мистер Макгир?
Я не настолько суров, Сара. Да и ты не сделала ничего такого, чтобы заслуживать увольнения. Однако я бы попросил тебя подумать о том, чтобы работать на нас независимо… скажем, на дому.
Тем же вечером, накачиваясь красным
Так вот, после того, как он оглушил меня предложением paботать дома, он изложил свои условия. Полгода он будет держать меня на полной ставке — и за это я должна буду каждые две недели приносить по рассказу. Меня больше не будут считать сотрудницей «Тайм энд лайф», я буду просто фрилансером, так что никаких благ и преимуществ.
Поверь мне, это и есть самое большое благо — не ходит по утрам в офис.
Я уже думала об этом. Но все-таки не представляю, как я смогу работать сама по себе.
Ты же говорила, что давно мечтаешь писать беллетристику. Теперь у тебя появляется отличный шанс…
Я уже отказалась от этой идеи. Какой из меня писатель…
Тебе всего лишь двадцать четыре. Не надо списывать себя раньше времени. Тем более что ты толком еще и не пыталась писать.
Понимаешь, в этом вся проблема: я никак не могу начать.
Ну тогда напой первые строчки.
Очень смешно… Но я неудачница не только в творчестве, я еще, как говорит Леланд Макгир, не командный игрок.
Интересно, а кому охота быть «командным игроком»?
Во всяком случае, это лучше, чем прослыть высокомерной аристократкой. Но я ведь не такая правда?
Эрик рассмеялся:
Скажем так: тебя не примут по ошибке за выходца из Бруклина.
Я наградила его кислой улыбкой:
Спасибо.
Извини. Я как-то не подумал.
Да уж. Это точно.
От него по-прежнему никаких вестей?
Ты ведь знаешь, что я бы сказала, если бы…
Знаю. И я просто не хотел лишний раз спрашивать…
Потому что… дай-ка угадаю… ты считаешь меня романтической дурочкой, которая втрескалась в негодяя после единственной ночи тупой страсти.
Считай, что угадала. Но я благодарен твоему бруклинскому ирандскому негодяю хотя бы за то, что он спровоцировал твой уход из «Лайф». Пойми, Эс, мы с тобой — не командные игроки. И это означает, что мы всегда будем в стороне от толпы. Поверь мне, это не так уж плохо… если только ты справишься с этим. Так что считай, у тебя появилась возможность убедиться в том, что ты для себя — самая лучшая компания. Интуиция мне подсказывает: ты действительно сможешь работать сама на себя. Есть в тебе этот талант отшельника.
Я легонько ущипнула его за плечо.
Ты все-таки невозможный, — сказала я.
Но ты мне даешь такие замечательные
У меня вырвался грустный вздох.
Я, наверное, так и не дождусь от него письма?
Наконец-то до тебя что-то доходит.
Я вот все думаю… не знаю… а вдруг с ним что-то случилось его перевели в какое-то отдаленное место, куда и письма не доходят.
Да и вообще он может находиться на сверхсекретном задании вместе с Матой Хари, пусть даже французы имели неосторожность расстрелять ее в семнадцатом году.
Хорошо-хорошо, я все поняла.
Забудь его, Эс. Пожалуйста. Ради своего же блага.
Видит Бог, как я хочу этого. Просто… он не уходит. Что-то произошло в ту ночь. Необъяснимое и в то же время главное. И хотя я все пытаюсь убедить себя в том, что это глупость и безрассудство знаю одно: он был моиммужчиной.
На следующее утро я расчистила свой стол в редакции «Лайф». Прошла по коридору и заглянула в кабинет Леланда.
Я просто зашла попрощаться, — сказала я.
Он не пригласил меня ни войти, ни присесть, да даже не поднялся из-за стола. Казалось, он немного нервничал в моем присутствии.
Ну, речь не идет о прощании, Сара. Мы по-прежнему будешь сотрудничать.
Вы подумали о моем первом задании как фрилансера?
Он избегал встречаться со мной взглядом.
Еще нет… но я обязательно свяжусь с тобой через пару дней, мы кое-что обсудим.
Значит, мне ждать вашего звонка?
Конечно, конечно. Я позвоню, как только мы расправимся текущим номером. А пока ты можешь насладиться коротким отдыхом.
Он потянулся к стопке бумаг и погрузился в работу. Это был намек на то, что мне пора уходить. Я подхватила картонную коробку со своими нехитрыми пожитками и направилась к лифту. Когда двери лифта разъехались, кто-то похлопал меня по плечу. Это была Лоррен Тьюксберри. Высокая худая брюнетка лет за тридцать, с клювообразным носом и короткой стрижкой, она работала дизайнером в редакции искусств и слыла первой сплетницей нашего офиса. Мы зашли в лифт вместе. Как только двери закрылись, она наклонилась и прошептала мне на ухо (чтобы не слышал лифтер): «Через пять минут встречаемся в кафе на углу Сорок шестой и Мэдиссон».
Я вопросительно взглянула на нее. Она лишь подмигнула мне, приложила к губам палец и, как только лифт открылся в вестибюле, поспешила к выходу.
Я оставила свою коробку у консьержа и зашла за угол здания, где находилось кафе. Лоррен уже сидела за столиком в дальней кабинке.
Я не задержу тебя, потому что времени у меня не больше минуты. Сегодня очень напряженный день.
Что-то случилось? — спросила я.
Ну это если взять твою ситуацию. Я просто хочу, чтобы ты знала: многие из нас сожалеют о твоем уходе.