В погоне за счастьем
Шрифт:
– И завтра я поеду верхом с тяжелейшей головной болью?
– Не находишь, что двух бутылок для нас двоих для того, чтобы страдать от похмелья будет маловато?
– Я нахожу, что для двух бутылок нам явно не хватит!
... В Небесной глади Ёль отвлеклась от своих бумаг, взглянула на свою Избранную.
В маленькой комнатке горел магический простенький фонарик, двое эльфов пили крепкое вино, закусывая его медовыми яблоками.
С усмешкой покачав головой, Ёль вернулась к кипе прошений, в которые превращались просьбы к медовой богине в храмах. О том, что она впервые видит такой странный способ провести ночь накануне большого путешествия, богиня подумала мельком.
До утра надо было разобрать все прошения, а их было слишком много, чтобы еще и удивляться тому, как проводят некоторые эльфийки эту ночь...
ШиориЛасс Ан
столица светлоэльфийской империи ЭльРииль
храм морской богини Иль
... Стоя на коленях перед огромной статуей средней сестры - морской богини Иль, ее единственная арруна, привычно била поклоны. Руки сами, без участия головы совершали положенные по ритуалу действия, где-то над головой метроном отсчитывал время до того момента, как ее сменят другие, младшие жрицы, а мысли, как пугливые зайцы скакали во все стороны.
Арруна СанорИль не понимала, за что ей выпала великая честь, стать на один короткий миг, что равен вечности, единой со своей богиней. Над головой стукнул небольшой колокол, возвещающий о конце службы, и она поднялась с коленей.
СанорИль
... Проходя мимо двух молодых жриц, чьи лица были отмечены сенью восторга от божественного присутствия, я даже не ответила на их ритуальные поклоны. Не то чтобы мне было жалко или сложно, скорее мне просто было не до них.
В Благой обители еще не знали, о той чести, что выпала мне - арруне, отмеченной особой благодатью Иль. Моя благословенная богиня, которой я каждый день возносила хвалебные песнопения, выбрала меня. И уж тем более никто в обители не знал, насколько я не заслуживаю подобной благости.
Идя по коридору, я еще держала себя в руках, улыбалась, церемониально отвечала младшим жрицам. Но ощущение того, что изнутри что-то меня душит, уже появилось, уже начало меня затапливать. Но надо было терпеть. Надо было нести кару, которую мне назначила богиня моя. Идти по белоснежному ковру, и делать вид, что он мягок, а не впивается раскаленными иголками в босые ноги.
Только войдя в свою каморку, я позволила себе "отпустить лицо". Темное стекло отразило искаженную гримасу боли.
А когда за мной плотно закрылась дверь комнаты, в которой от священного касания Иль звенел даже воздух, я позволила себе проявить хоть какие-то чувства и ударила кулаком об каменную стену. Сразу заныли сбитые костяшки, но стало легче, пропало желание сквернословить, призывая на голову свою кару за то, что посмела обмануть обитель и сестер ее. За то, что осмелилась богине нашей светлой показаться не той, кто я есть. За то, что осмелилась стать арруной, единственной на все обители Иль, сестрой, выше которой только Иль.
Священный свет Благой обители озарил меня, очищая и спасая душу мою. И не по душе моей ноша та, что коснулась меня. И отказаться бы от нее, но...
Знаю я, что беду принесу в обитель свою, но от чести великой, что осенила меня, все же не откажусь, ибо шанс такой выпадает всего один раз, не в жизни даже, а душе.
И упустить его, значит предать душу бессмертную.
Вскинув голову, чтобы слезы, стекающие по щекам, не капали на искусанные губы, я встала на колени, посреди комнаты и принялась усердно молиться, замаливая грехи свои пред лицом богини своей и светлой вечности.
Небесная гладь
Отвернувшись от своей арруны, средняя богиня поморщилась.
– Что это с тобой?
– поинтересовалась Эль, подходя ближе и заглядывая в зачарованное зеркало.
– А... твоя "лошадка".
– СанорИль. Эта не побежит, - вздохнула тяжело Иль.
– Эта пойдет как привязанная за воинами Белой пустыни, даже когда поймет, что идут те совсем в другую сторону, нежели должны.
– Думаешь?
– Судя по тому, какой вдохновенно-божественный бред она сейчас несла в мыслях, я могу быть в этом уверена.
– Да... нехороший набор...
– Было лучше в тот раз?
– удивилась Иль.
– Когда мы до самого последнего дня были как на иголках, удастся Воинам поймать всех трех и швырнуть в фонтан, или мы сами будем платить по счетам?
– И не напоминай, - передернулась Эль.
– Эти то безопасные. И скучные...
– Скука... вот в том то все и дело, что эта скука толкает нас на необдуманные поступки.
– Слушай, - старшая сестра потерла ладошки.
– А давай пока Ёль не видит, вмешаемся в то, что происходит внизу?
– Давай, - согласилась рассеянно Иль, на что-то глядя.
– И что будем делать?
– Ну пока они в городе, сделать мы ничего не можем... А вот когда выйдут... Надо что-то придумать. О! Знаю! Они проезжают по Сонному луговищу. Давай, их там усыпим?
– Зачем?
– Пусть увидят сны...
– Эль нехорошо улыбнулась.
– Все три - как они побежали... как все было красиво - и как печально закончилось.
– И как ты предлагаешь это сделать?
– Я этим займусь! Моя сила душ идеально для этого подойдет. И они не побегут, и нам все же поинтереснее будет!
– Старшая богиня, мурлыкая себе под нос песенку, ушла в свою комнату к хрустальному шару.
Иль взглянула в свое зеркало.
Арруна все так же стояла на коленях... и, не выдержав ее вида, средняя богиня раздраженно смела изображение своей последовательницы с зеркала.
НалиринЭль
Сидя на кровати, закутавшись в легкое покрывало, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вытащить кончик языка, я пыталась написать маме и сестрам письмо.
Завтра утром, как только Яри поднимется над горизонтом, за мной придут воины Белой пустыни. А я сыграю роль послушной Избранной. И соответственно, как та овечка на веревочке из легенды о создании низших рас, пойду за теми, кто меня потянет.
Отложив письмо, на котором не появилось ни строчки, я повернулась на спину, загасив два магических фонарика. Если бы у меня была сила Эль, я бы могла сейчас зачаровать или воду, или зеркало, и спросить, чем для меня это путешествие обернется.
Будь у меня сила Ёль, я бы зачаровала свой кошелек и свой мешок с вещами, чтобы ничего не утратить. Такие чары не позволили бы никому украсть то, что мне принадлежит, а одежде и обуви в пути сноситься.
А поскольку, я в этом плане полная бездарность, все, что мне остается это лежать на кровати и изучать темный потолок, вдруг там появится что новое или интересное.