В погоне за собой, или Удивительная история Старика
Шрифт:
– Какую?
– Теорию, что у нас есть душа, а у нее есть свой язык. Язык музыки, танца, живописи, красоты природы, любви, всего того, что заставляет что-то трепетать внутри нас. Язык, не требующий слов. Но сейчас он почти вымер. Когда телефоны перестали быть привязаны к одному месту, люди потеряли свободу. Хотелось бы мне увидеть хотя бы одного человека, который может получать удовольствие, просто сидя на траве и смотря на цветы и деревья. Лишь перед смертью люди понимают тленность своих бывших забав и жалеют, что тратили тысячи бесценных часов своей жизни, уткнувшись в экраны и смотря бесполезную ерунду, а не любовались закатами и слушали пение птиц или биение волн о берег. Что вместо того, чтобы любить и целовать, смотрели на любовь лишь в сериалах
Выслушав Вирта, я не знал, что сказать. Да и не нужно ничего было говорить. Я слушал, а Старик высказывал то, что нужно было передать старшему поколению младшему.
– Ладно уж, homo habilis, иди. Завтрак приносят в половине восьмого утра, так что если не проснешься до этого времени сам, придется будить тебя этим.
Он кивком головы указал на пульт, лежавший на прикроватной тумбочке.
– Выключи телевизор.
– Хорошо,– кивнул я и выполнил просьбу, а после, будучи у выхода, бросил через плечо.– Спокойной ночи.
После вышел и закрыл дверь.
Так прошел мой первый вечер в доме Акеля Вирта.
IX
Помня о словах Старика, я решил перестраховаться и завел будильник на семь часов.
Проснувшись от его звона утром свежим и отдохнувшим, первым делом проверил телефон. Ни пропущенных звонков, ни непрочитанных сообщений. Той ночью моя персона больше никому не понадобилась.
Надев висевшую на спинке стула рубашку, застегнув пуговицы и заправив ее в брюки, я спустился на первый этаж. Решив почистить зубы, склонился над раковиной и принялся тереть их подушечкой указательного пальца, думая при этом, что в следующий раз было бы неплохо прихватить с собой зубную щетку.
Прополоскав рот, я налил себе полный стакан питьевой воды и залпом выпил все содержимое, после чего поставил чайник и плюхнулся на стул, на котором сидел за вчерашним ужином. Пока вода закипала, просматривал соцсети, разглядывал фотографии некоторых своих знакомых и знаменитостей, за чьими жизнями иногда наблюдал. У тех, как и всегда, все было хорошо. Лучезарные улыбки, смех, забавные моменты из жизни, фотосессии, машины, просторные квартиры и дорогие украшения, якобы случайно попавшие в объектив камеры телефона. Это одновременно и смешило и раздражало.
Листал ленту вниз. Листал и листал, и мне казалось, словно я держал маленькую книжечку и пролистывал десятки чужих жизней. Как уже было сказано, популярные личности выставляли себя самыми счастливыми людьми на планете Земля, и мои знакомые, обычные люди, тоже старались от них не отставать. Одни демонстрировали процессы переезда в новое жилье, другие хвастались тем, что улетели отдыхать заграницу (пусть и в кредит, но все-таки тоже радость), третьи приобретали новомодные побрякушки или уезжали загород со вторыми половинками праздновать годовщины первого поцелуя, танца, совместного спотыкания о кочку на дороге (и какие там еще есть праздники у молодых парочек). От просмотра всего этого у меня создавалось впечатление, что только у одного меня одного все плохо. Все наслаждаются прелестями жизни, а я сижу где-то на обочине и прошу у собственной судьбы милостыню и наблюдаю, как мимо меня проносятся автомобили, за рулем которых сидят люди с довольными лицами.
Услышав поданный чайником сигнал, я отложил смартфон, поднялся, и заварил листовой чай, который нашел в одном из шкафчиков буфета. Подождав пару минут, чтобы он успел настояться, я налил немного крепкой заварки в кружку, а остальную свободную часть заполнил кипяченой водой.
Дверной звонок запел соловьем, когда я успел осушить только половину.
Отперев дверь, на пороге увидел Антонио.
Тот стоял в той же одежде, что и вчера, и с той же тележкой.
– Доброе утро,– поздоровался я и отошел в сторону, пропуская повара-посыльного внутрь.
Тот ответил мне тем же по-итальянски и закатил свою тележку в дом. При этом я испытывал легкое дежа-вю, все было точно таким же, как вчера, лишь дневной свет указывал на то, что настало утро.
Зайдя в спальню Акеля, я застал Старика уже пробудившимся. Поза у него была такая же, как когда я покинул его покои, но смятая постель указывала на то, что он все же был человеком и ворочался во сне, а не лежал неподвижно, будто уложенная в кровать статуя.
– Не прошло и полгода,– сказал мужчина вместо приветствия, увидев меня в дверях.
Взгляд его не был таким, какой присущ только проснувшемуся человеку, и тогда я обратил внимание на его руки, а точнее ладони, накрывавшие собой лежавшую на ногах вниз страницами «Американскую трагедию». Кольцо все так же было на его пальце, судя по всему, он его никогда не снимал.
– Вам не спалось?– поинтересовался я, проходя вглубь комнаты.
– Уже и не помню, когда просыпался позже шести утра,– Акель пожал тонкими, словно сухие ветки, плечами.– Старость странная штука, Клим, с каждым избирательна. Кто-то начинает страдать нарколепсией, а другой, наоборот, не может смежить глаза дольше, чем на пять часов. Мой предел – шесть.
– Почему меня не разбудили?
– А какой смысл? Чтобы потом полдня смотреть на твою заспанную физиономию? К тому же, ты мне был не нужен. Открой ставни.
– Вы много читаете, Акель?– спросил я, подойдя к стене и нажав на панели на кнопку с нарисованной на ней стрелкой, указывающей в потолок. Ставни начали подниматься, и постепенно комнату залил утренний свет.
– Смотря с кем сравнивать,– ответил Старик, закрывая свою книгу и откладывая ее в сторону.– В детстве читал очень много, сначала потому, что отец заставлял. Он считал, что, в первую очередь, книга – лучший учитель для человека, ибо они – голоса великих людей всех времен, застывших на бумаге и не исчезнувших на протяжении десятилетий. Потом я читал сам. Когда начал работать, пришлось сократить часы на чтение, но в старости… они вновь стали моими верными друзьями.
– Какая ваша любимая книга?
– У меня их много. Как и авторов. Но из современных, наверное, лучшим я считаю Пауло Коэльо. Гениальный человек, он видит этот мир совсем по-другому, нежели остальные. Его «Алхимик» – это книга, которую стоит прочесть хотя бы один раз всем, и подросткам, и взрослым людям, и старикам. Ты ее читал?
– Нет.
– Обязательно прочти. Она изменит твое понимание мира, но только если вдумаешься, а не просто пробежишься глазами по словам. Странная это штука. Мир один, но каждый смотрит на него через свою личную призму, и видит совершенно другое, и считает себя при этом правым.