В погоне за сокровищами и специями

Дмитричев Тимур Федорович

После тяжелейшего и бесплодного перехода через отроги Анд и болотистые джунгли экспедиция Гонсало Писарро оказалась на грани гибели от голода и тропических болезней, что побудило ее руководителя согласиться на предложение Орельяны ему самому отправиться со своим отрядом на поиски индейских поселений, где можно было бы найти продукты питания.

Построив два небольших судна, отряд Орельяны отпра­вился вниз по реке, названной испанцами Мараньон. Не­сколько дней спустя, так и не найдя пропитания, этот отряд смельчаков был захвачен мощным потоком при впадении Мараньона в другую, более крупную, реку. Ее течение было настолько могучим, что испанцы не смогли противопо­ставить ему силы своих весел, чтобы подняться назад вверх по течению. Вся окружающая их местность представляла собой совершенно непроходимые топкие болота, лишая их возможности возвращения к своим по суше. Оставалось одно — плыть вместе с мощным течением вниз в поисках еды и спасения у индейцев. Однако большая часть прибрежных племен оказались очень воинственными и часто преследовали путешественников вдоль берегов, осыпая их дождем стрел, в том числе и отравленных.

В некоторых случаях среди встречавшихся племен наи­более смелыми и решительными проявляли себя женщины, воевавшие рядом с мужчинами. Общаясь с более мирными индейцами, Орельяна, который отличался удивительными языковыми способностями и старался усваивать языки местного населения, составляя даже специальный словарь, слышал от них, что глубже в джунглях от берегов реки жили целые поселения женщин, которые были очень воинствен­ными и которые принимали у себя мужчин только раз в год. Эти рассказы вызывали у испанцев ассоциации с ми­фическими амазонками. Пройдя около шести с половиной тысяч километров по постоянно вбирающей в себя новые притоки реке и пережив страшный голод и опасности, после почти 10 месяцев плавания, Орельяна с остатками своих людей вышел из устья этой громадной реки в океан и вдоль берегов континента поднялся на север, где они затем встретили на одном из островов у побережья Венесуэлы своих соотечественников. В составе отряда Орельяны был монах Карвахаль, потерявший в этой авантюре один глаз от стрелы индейца. Карвахаль оставил довольно подробное описане этого уникального плавания по самой многоводной реке мира, где он рассказал и о женщинах-амазонках, с ко­торыми им пришлось столкнуться во время путешествия. О них же упоминал в своем письме королю об открытии этой огромной реки и сам Орельяна, который в этой связи просил своего монарха дать ему разрешение на исследование и за­воевание огромных земель в ее бассейне. Однако, оказавшись в Мадриде со своим ходайством, Орельяна предстал перед судом в связи с обвинениями Гонсало Писарро в бегстве, которое привело к гибели многих людей его экспедиции в поисках Эльдорадо. В итоге судебного разбирательства герой путешествия был оправдан и получил разрешение короля на новую экспедицию, которая закончилась полным провалом и в ходе которой умер и сам Орельяна. Некоторое время после открытия им этой новой реки она носила название Мара- ньон по имени ее истока, но после смерти первопроходца ее стали называть «Орельяна». Однако со временем более романтическое и мистическое имя «Амазонка» заменило его на картах и в описаниях. Следующая попытка спуститься вниз по Амазонке со стороны Перу была предпринята лишь в 1558 году Урсуа и Агирре, но она закончилась безумной кровавой катастрофой.

Выше уже упоминалось о самовольном походе губернатора Кито Беналькасара в центральные земли сегодняшней Колум­бии, где он узнал, что его опередил его же соотечественник Кесада, который совершил совершенно невероятный пере­ход в эти высокие края, начав свой путь с берега Карибского моря. Инициатива данной экспедиции принадлежала Педро де Луго — аделантадо города Санта-Марта, основанного на северном побережье сегодняшней Колумбии в середине 1520-х годов. В 1535 году он принял решение направить ис­следовательский отряд в глубину материка для обнаружения истоков могучей южноамериканской реки Магдалены, впа­давшей в море недалеко от вверенного ему поселения. Главой экспедиции он назначил своего талантливого сотрудника Хи- менесаде Кесада, который весной 1536 года отправился вверх вдоль болотистых берегов Магдалены с отрядом в количестве свыше 800 человек. В январе следующего года, преодолев огромное расстояние через тропические джунгли и отроги Анд, пережив постоянные нападения со стороны воинствен­ных индейцев, мучительные болезни и голод, Кесада наконец вывел своих людей в широкую и благодатную горную долину, населенную племенем чибча.

Согласно подсчетам, племя чибча тогда состояло пример­но из одного миллиона человек. К этому времени у отважного конкистадора осталось всего 167 воинов и небольшое число лошадей, измученных труднейшим переходом. По­сле нескольких вооруженных схваток и одной решающей битвы между пришельцами и местными жителями вождь чибча Зипа покинул свою столицу и исчез навсегда из поля зрения испанцев. На месте его столицы у подножия гор, где начиналась плодородная долина, которую чибча называли «богота», что на их языке означало «большие угодья», Ке- сада основал в 1538 году новый город, который он назвал Санта-Фе в память о том полевом лагере, откуда испанские короли Изабелла и Фердинанд вели свою победоносную войну против Гранады —последнего мусульманского владения на полуострове — в 1491—1492 годах. Таким образом новое поселение обрело название Санта-Фе-де- Богота. С завоеванием Колумбией независимости ссылка на лагерь испанских монархов была отброшена, дав городу его современное название.

Любопытным является тот факт, что в то время, когда Кесада со своим отрядом пробивался к долине Боготы вдоль русла Магдалены, к этой же цели помимо Беналькасара про­двигалась и третья экспедиция, которая, как и две другие, не знала о существовании остальных. Третью группу возглавлял немец Николаус Федерманн, снаряженный купеческой гильдией коммерсантов Аугсбурга, которой удалось полу­чить концессию от императора Карла V на создание своей колонии на земле сегодняшних Колумбии и Венесуэлы в уплату его долгов, возраставших, несмотря на золотую реку богатств, поступавших в казну из Индий. Федерманн двигал­ся к Боготе по одному из притоков многоводного и мощного Ориноко из Венесуэлы, но достиг ее лишь в 1539 году, то есть соответственно на один год и два года позже Беналька­сара и Кесады. Кесада отстоял свои права первенства перед другими претендентами и был впоследствии произведен императором в рыцари.

Глава 3. ХУАН ДИАС ДЕ СОЛИС, ПЕДРО ДЕ МЕНДОСА, АЙОЛАС И КАПИТАН САЛАСАР ДЕ ЭСПИНОСА, ДИЕГО ДЕ ОРДАС

Несмотря на то, что к 1540-м годам испанцам удалось открыть, покорить или исследовать очень большие пространства Нового Света в Мексике, Центральной Америке, империи инков в Перу и даже южных областей сегодняшних США, колоссальные пространства южноамериканскою и североамериканского континентов оставались по-прежнему terra incognita. Касаясь Южной Америки, для иллюстрации этого положения можно сказать, что вся осваиваемая в то время территория Перу — правда, тогда об этом еще не было известно — составляла всего лишь одну десятую часть ее гигантской территории, хотя ее атлантическое побережье было нанесено на карты от Карибскою моря вплоть до устья реки Ла-Плата еще в первое десятилетие после открытия Нового Света. В 1520-х годах уже отмечается увеличение числа испанских поселений на прибрежной полосе Карибского моря, а португальцы утверждают свое присутствие в некоторых точках вдоль атлантического побережья сегодняшней Бразилии. Португальские поселения были удивительно скромными и являли собой скорее лагеря для заготовки красильного дерева бразил, которое приходившие за ним суда после загрузки отвозили в Лиссабон. Даже к концу XV века общая численность населения португальских и испанских колонистов составляла менее 100 ООО человек.

Такое «забвение» внутренних земель Южной Америки объясняется не только тем, что на побережье не было обнаружено свидетельств золота или серебра, которые бы стимулировали поиск их источников, но и трудностями физического проникновения в центральные области континента. Трудности преодоления природных препятствий на этих путях были не менее сложными, чем переходы через хребты Анд, что побудило уже ранних исследователей прийти к заключению, что единственными способами проникновения в глубинные районы этого обширного материка могли быть его многочисленные реки, самые крупные из которых — Амазонка, Ориноко и Ла-Плата — впадали в Атлантический океан. Именно их устья и стали теми первыми воротами, через которые стало осуществляться исследование и покорение неизведанных пространств Южной Америки.

Большинство ее рек являются судоходными на очень большие расстояния, а на самых крупных из них суда могут подниматься вплоть до нескольких тысяч километров. До появления самолетов они являлись единственными путями доступа ко многим внутренним районам. Но даже и они не были легкими водными дорогами, так как дельты Амазонки и Ориноко при выходе в Атлантику, а Ла-Платы — при впадении в нее рек Парана и Уругвай являются невероятно широкими и сложными. Они представляют собой запутанные лабиринты грязи и мангров с сотнями непредсказуемых каналов и дезориентирующих островов (например, один только остров Мараньон в устье Амазонки по своим размерам превосходит площадь Швейцарии), что создает самые настоящие головоломки для судов, входящих в них со стороны Атлантики. Но даже при нахождении основного русла суда сталкиваются в них с сильными встречными течениями, наводнениями, мелями, массами несомых водой стволов крупных деревьев, порогами (особенно на Ориноко), что делает навигацию по ним далеко не простым делом, не говоря уже об изводящих тучах насекомых, а в прежние времена все это еще усугублялось опасными нападениями воинственных племен индейцев.

К этим сложностям добавлялись и другие. Парусники, которым требовалось от двух до четырех месяцев перехода из Европы, часто достигали побережья Южной Америки, уже страдая от недостатка провианта и цинги. Земли, через которые эти реки несли свои воды, были заселены довольно примитивными племенами, разбросанными на далекие расстояния по негостеприимным джунглям Амазонки, топким льянос Ориноко и степным пампасам или саваннам Ла-Платы и их многочисленных притоков. На протяжении сотен километров по течению рек продуктов питания было найти почти невозможно, а когда их находили, то за них нужно было воевать с местными жителями, вызывая их воинственное сопротивление и вражду. Почти всегда экспедиции по проникновению в глубь континента по рекам были связаны с большими трудностями, лишениями, разочарованиями и потерями жизней. Но, несмотря на это, испанцы, а затем португальцы, голландцы и англичане двигались в центральные районы этой гигантской земли именно по ее водным артериям.

В ходе своего последнего плавания через Атлантику в 1503–1504 годах Коэльу и Веспуччи, как отмечалось выше, дошли до широты устья Ла-Платы, но не обнаружили его и в него не входили. Следующим посетителем этих мест стал главный лоцман Испании Хуан Диас де Солис, которому в 1514 году король Фердинанд поручил найти пролив в Южное море, недавно открытое Бальбоа Солис отплыл с этим заданием на трех каравеллах в октябре 1515 года и после остановок по пути на Канарах и в Бразилии примерно через три месяца подошел к району сегодняшнего уругвайского курорта Пунта-дель-Эсте. Обогнув там выступ материка, он вошел в гигантское русло необыкновенно большой реки. Дельта этой реки была настолько обширной, что глава экспедиции назвал ее «Пресным морем».