В погоне за ведьмой
Шрифт:
В таком случае, к чему этот приказной тон? И этот мечущий молнии взгляд?
Оказалось, что все эти проявления гнева направлены вовсе не на меня, а
на увязавшуюся за мной метлу, решившую, по-видимому, с этого дня неотступно
следовать за мной всюду, куда бы я не направлялась.
– Что за гадость ты притащила в наш дом?
Бабуля скривилась так, будто и впрямь увидела нечто настолько мерзкое, что ей стало дурно. Однако, дурнота не помешала старушке проявить чудеса
ловкости
следующее мгновенье выдрать из кучи прутиков тот единственный, что стал
причиной её негодования.
Как по мне, так ничего особенного в нём не было. Но потому, каким
торжеством вспыхнули глаза бабушки при виде сгорающей в огне сухой веточки, я
поняла, что чего-то не поняла, а уточнять было страшно.
– А теперь марш за мной! – рявкнула бабушка, закончив проводить
экзекуцию над несчастным прутиком.
И вот эти слова относились уже ко мне.
Понурив голову, я поплелась вслед за родственницей в её лабораторию, придумывая на ходу многочисленные версии случившегося и стараясь выбрать из
них наиболее правдоподобную. Главное не смотреть ведьме в глаза, иначе она
сразу почует ложь.
Едва переступив порог лаборатории, я сразу кинулась к столу и схватила
ступку. Бабушка часто поручала мне перетирать различные ингредиенты к
зельям. Вот и сейчас в ней обнаружились корешки и семена каких-то растений, которые наверняка требовалось измельчить до порошкообразного состояния.
Занятие на редкость нудное и монотонное, но это именно то, в чём я сейчас
нуждалась для успокоения своих нервов. Руки заняты, взгляд сосредоточен на
процессе. Идеально. Даже колени перестали мелко дрожать. Теперь можно и
поговорить.
– Это вряд ли тебе поможет, – хмыкнула бабушка, вмиг раскусившая все мои
уловки. – Лучше сама рассказывай, что натворила, а то хуже будет.
Я притворно вздохнула и потупила глазки, изображая ни в чём не повинную
жертву обстоятельств.
Судя по смешку, вырвавшемуся из груди бабушки, как всегда безуспешно.
Должна признаться, у меня никогда не получалось достаточно достоверно
изображать невинность. Даже в тех случаях, когда пакостил кто-то другой, подозрения падали на меня. А всё потому, что, по мнению леди Матильды, глаза у
меня плутовские, зелёные и хитрющие, как у лисы. Так что нечего и пытаться
ввести в заблуждение ведьму, которая, по её же словам, видит меня насквозь.
Хочешь не хочешь, придётся ей обо всём рассказать. В конце концов, самое
страшное, что меня ожидает, это многочасовое корпение над книгами. Прогулки, разумеется будут запрещены, как и полёты на метле. Остаётся надеяться, что
ненадолго.
– Рассказывай, – поторопила меня бабушка, устраиваясь поудобнее в
огромном мягком кресле, в котором так любила дремать после ночных бдений над
котелками.
А у меня внутри будто колокол прозвенел – да вот же он выход из
щекотливого положения. Достаточно усыпить старушку долгим рассказом и мне
всё сойдёт с рук. К вечеру она и не вспомнит, что уснула, не дослушав историю
моего падения до конца. А если и вспомнит, то не захочет в этом признаваться.
– День начался как обычно, – начала я издалека. – Встала я спозаранку.
Умылась, оделась и спустилась на завтрак. Матушка выглядела чем-то
озабоченной, но на все мои расспросы отвечала уклончиво. Я не стала на неё
давить, чтобы окончательно не испортить ей настроение. Ты же знаешь, какой она
у нас нежный цветочек. Любое неосторожное слово способно вывести её из
душевного равновесия.
Бабушка согласно кивнула и о чём-то задумалась. Видно тоже переживала
за судьбу единственной дочери. После гибели моего отца матушка пребывала в
каком-то странном оцепенении, будто существовала на грани меж двух миров и
никак не могла решить, в какую сторону сделать шаг. Собственно говоря, я и не
помнила её другой, а потому воспринимала её пограничное состояние, как нечто
само собой разумеющееся. Однако те, кто знал её до трагедии, утверждали, что
когда-то она была такой же неугомонной и проказливой ведьмой, как я.
Дальше всё оказалось совсем просто. Меня почти не слушали, хоть я и
заливалась соловьём, живописуя свой полёт и последовавшее за ним падение.
На моменте моей встречи с раненым лордом из кресла послышалось мерное
сопение, временами перемежаемое тихим похрапыванием.
Стараясь двигаться как можно тише, я вернула ступку на стол и, подхватив
подол юбки, направилась к двери.
– Ты всё же решился на это, Лангор? – донеслось мне в спину. – Неужели ты
так и не понял, к чему может привести этот ритуал? Вот увидишь, он погубит нас
всех.
Я аж подпрыгнула на месте, больно ударившись темечком о косяк.
Неужели?
Поверить не могу, что мне снова так повезло.
Дело в том, что бабушка не любила рассказывать о прошлом нашей семьи, а особенно о той давней трагедии, что перевернула всю нашу жизнь. Я думала, что так до конца своих дней и останусь в неведении относительно того, как погиб
мой отец и почему имя деда у нас под запретом. Правда, как водится, открылась
мне неожиданно. И всё благодаря тому, что Великая и ужасная Матильда