В поисках Белой ведьмы
Шрифт:
Я ожидал формального вызова на дуэль от Сорема. Согласно аристократическому кодексу чести, между оскорблением и дуэлью должно пройти определенное количество дней, в течение которых патриции могли бы отточить свое боевое мастерство и позаботиться о других делах. Время паузы уже прошло. Я заметил, что разговоры о стычке Сорема со мной уже шелестят в городе. Определенно какая то сила специально этим занималась, подгоняя события. Может быть, это были люди императора. Это едва ли имело какое-нибудь значение; я должен был встретиться с Соремом и покончить с ним. В конце концов, с клинком в руках это будет просто и ясно.
Вызов не пришел. Компания джердиеров с застывшими лицами не швырнула на пол пергаментный свиток и не вышла парадным маршем. Я удивлялся, что могло произойти и почему он отложил дуэль.
Глупая женщина, жена одного из моих помощников, постоянно посылала за мной. Она была достаточно хороша собой и аккуратным масрийским почерком, не похожим на хессекские иероглифы, писала, что, если я к ней не явлюсь, она умрет и посмотрит, как меня в этом обвинят. Ее слуга, похожий на лису парень с серьгой в ухе, сообщил мне, что я могу найти ее в белом павильоне у дома ее мужа, и, желая рассеяться, я, как дурак, пошел. Она была одета в масрийском стиле: юбки из парчи с оборками и кофточка, вышитая жемчугом, а там, где не было газа шелка, рукава или оборки, были браслеты, ожерелья, кольца и ленточки. Было бы легче раздеть дикобраза.
Я оставался у нее до тех пор, пока красные дневные тени на ставнях павильона не перешли в синие. Она сказала мне, что с моей стороны жестоко так мало обращать на нее внимания, тогда как она изменила мужу, чтобы доставить мне удовольствие. Это была не самая большая чепуха, которую бесчисленные глупые девчонки мяукали мне в уши с тех самых пор, когда я впервые лег с женщиной. Она еще сказала мне, что я не бог, как сказали ей рабы-хессеки, а всего лишь мужчина, и опять захочу ее. Но я не нуждался в ее поучениях.
Я вернулся к себе, ожидая хоть каких-нибудь новостей.
Новости были.
Лели исчезла.
Лайо стоял во дворе. Он сказал:
– Говорят, она выскользнула в сумерках. А еще ушел мужчина, один из ваших моряков-охранников. Я спросил кто. Он сказал, что этого человека звали Кай. Это имя дразнило меня, пока я не вспомнил, что Кай был тот самый хессек, которого Чарпон посадил под арест, потому что он поклялся, что видел, как я шел по океану. Я знал об этом от Кочеса.
– Еще кое-что, – сказал Лайо. – У ваших дверей.
Он держал передо мной труп черной вороны, ее голова была свернута на спину. Прошло некоторое время, прежде чем я увидел окровавленную птицу, но ведь не из-за мяса же ее убили.
– Зачем это?
Лайо моргнул.
– Хессеки говорят, что это знак старой веры. Дар. Приношение.
– Кому?
– Вам, повелитель, – сказал он. – Вам.
Я не стал разыскивать Лели. Она продемонстрировала мои силы Обществу врачей. Этого было достаточно. Я не видел ее ценности как показательного номера, несмотря на то, что я ей тогда говорил. В том, что я сделал, что-то раздражало меня. Я был почти рад, что такое доказательство отсутствовало. Я не размышлял ни о том, куда она ушла, ни что делала. Только воспоминания о лице в полупрофиль – этом доисторическом, девственном, злом лице – тревожило меня. Это да еще мертвая ворона, оставленная у моей двери. Жертвоприношение богу. Не Масримасу, для которого они убивали белых лошадей на празднестве в середине лета, а какому-то темному идолу, не-богу Старой веры. Я коротко расспросил Лайо. Но симейз немного мог мне сказать. Когда я расспрашивал хессеков, они бормотали что-то невразумительное. Они допускали, что исчезнувший Кай мог бы познакомить меня с древней религией Старого Хессека.
Я уселся в кресло и занялся бесполезным созерцанием. Передо мной проходило мое прошлое и мое сумбурное настоящее, и, как вопрос без ответа, стояло будущее.
Глава 5
В полночь в храме Масримаса в Пальмовом квартале звонит медный колокол. Я услышал его удары и поднялся. И услышал другие звуки. Лаял черный пес, потому что на пустынной ночной дороге у моих ворот остановился экипаж.
Один из хессеков вошел во двор и окликнул меня из-за двери.
– В первом дворике какая-то богатая женщина, господин. Она дала нам золота, чтобы мы ее впустили, – он показал мне связку золотых монет и нервно хмыкнул.
Я решил, что это моя милая, у которой я был днем, рискнула своим добрым именем и доверием своего мужа для того, чтобы преследовать меня. Сначала я решил не принимать ее, но, чувствуя бесцельность сегодняшнего вечера, передумал. Лучше будет, если ее надушенное тело и голубиное воркование разлучат меня с моим настроением.
Я велел хессеку привести ее и снова сел, чтобы посмотреть, как она войдет, шелестя одеждой, задевая юбками в оборку дверные косяки, произнося мольбы, угрозы и ласковые слова.
Лампа едва горела, однако, когда она вошла, я увидел, что это не та женщина, которую я ждал.
Она была высокой и при этом держалась очень прямо, с необычной для высокой женщины гордостью. В красном свете лампы она, одетая в черное, казалась частью ночи, вошедшей в мою комнату. Несмотря на свою масрийскую юбку с оборками и вышивкой золотыми бусинками, она, как хессекская женщина, прикрывала покрывалом свое лицо и даже глаза. Я видел только ее руки, длинные, мускулистые, загорелые, похожие на руки мальчика, – я даже на секунду решил, что… – все же это был Бар-Айбитни. Однако, это была женщина – под складками одежды выступала грудь, а когда она заговорила, ее голос был приглушен, как отсвет лампы.
– Это вы Вазкор, человек, которого называют чудотворцем?
– Да, я – Вазкор, человек, которого называют чудотворцем.
Судя по ее тону, она привыкла к быстрым ответам и к повиновению окружающих. Однако сейчас она колебалась. На ее правом запястье был маленький браслет, золотая змейка, поблескивавшая, как будто ее рука дрожала. Но вот она заговорила, прямо и твердо:
– Я слышала, что вы ведете себя честно, если плата, которую вы получаете, достаточно высока.
– Вам нужно лечение?
– Нет.
– Тогда чего же вы хотите?
– Я хочу узнать, какую цену вы назначите человеческой жизни.
Я поднялся, запоздало проявляя хорошие манеры. Теперь я положил руку на лампу, чтобы сделать ее свет поярче.
– Это зависит от человека. Некоторые люди обходятся очень дешево, – сказал я.
Я слышал, как она медленно вдохнула, чтобы успокоиться. Я уже понял, что сейчас будет. Желтое пламя прыгало под розовым хрустальным колпаком. Она сказала:
– Это Сорем. Принц крови, сын нашего повелителя императора Храгон-Дата.