В поисках чудесного (Фрагменты неизвестного учения)
Шрифт:
– Каждая раса, - говорил он, - каждый народ, эпоха, страна, класс, профессия имеют определённое количество поз и движений. Эти движения и позы, как нечто наиболее постоянное и неизменное в человеке, контролируют сферу его мышления и чувств. Но человек вовсе не пользуется всеми позами и движениями, которые для него возможны. В соответствии со своей индивидуальностью он отбирает лишь некоторое количество доступных ему поз и движений, так что его индивидуальный репертуар очень ограничен.
"Характер движений и поз в каждую эпоху, в каждой расе и в каждом классе неразрывно связан с определёнными формами мышления и чувства. Человек не в состоянии изменить образ своего мышления, пока не изменил репертуара поз и движений. Формы движения мысли и чувства можно назвать позами и движениями мысли и чувства. Каждый человек обладает определённым числом поз и движений мысли и чувства, более того, позы, соответствующие движениям, мышлению, чувству, связаны у человека одна с другой, и он не способен выйти за пределы своего репертуара поз мышления и чувства, если не изменит
"Наивно утверждать, что наши движения намеренны. Все они автоматичны. И наши мысли и чувства также автоматичны. Автоматизм мыслей и чувств определенно связан с автоматизмом движений, и изменить одно без другого невозможно. Таким образом, если внимание человека сосредоточено, скажем, на изменении автоматизма мыслей, его привычные движения и позы мешают новому ходу мыслей, привязывая их к старым ассоциациям.
"В обычных условиях мы не имеем понятия о том, как сильно наши мыслительные, чувствительные и двигательные функции зависят одна от другой, хотя знаем, насколько наши настроения и эмоциональные состояния зависят от движений и поз. Если человек принимает позу, которая соответствует у него чувству печали или подавленности, тогда спустя некоторое время он обязательно почувствует печаль или подавленность. Страх, отвращение, нервное возбуждение или, напротив, спокойствие можно создать намеренным изменением позы. Но поскольку любая человеческая функция, мыслительная, эмоциональная или двигательная, имеет свой определённый репертуар и все они находятся в постоянном взаимодействии, человек не в состоянии выйти из заколдованного круга своих поз.
"Даже если человек поймёт это и попытается бороться против такого положения, этого окажется недостаточно. Вы. должны усвоить, что человеческая воля пригодна лишь для того, чтобы на короткое время управлять одним центром. Но два другие центра препятствуют этому, и воли человека не хватает на то, чтобы управлять тремя центрами.
"Чтобы противодействовать этому автоматизму и постепенно научиться управлять позами и движениями в разных центрах, существует одно специальное упражнение. Оно заключается в следующем. По предварительно условленному знаку или слову учителя все ученики, которые видят или слышат его, должны немедленно прекратить свои движения, что бы они ни делали, и замереть неподвижно в той позе, в какой их застал сигнал. Они не только не должны двигаться. но им необходимо удерживать взор на том самом месте, на которое он был устремлен в момент сигнала, сохранять улыбку на лице, если она была, держать рот открытым, если они разговаривали, сохранять в точности прежнее выражение лица и положение всего тела, в каком их застал сигнал. В состоянии "остановки" человек должен также приостановить поток мыслей и сосредоточить своё внимание на том, чтобы сохранить напряжение мускулов в разных частях тела в одном положении и непрерывно наблюдать за этим напряжением, переводя, так сказать, своё внимание с одной части тела на другую. Он должен оставаться в таком положении и в таком состоянии до тех пор, пока другой заранее условленный сигнал не разрешит ему принять обычную позу или пока он не упадёт от утомления, неспособный сохранять такое положение. Но он не имеет права ничего в нём менять - ни взгляда, ни точки опоры - ничего! Если он не в состоянии удержаться стоя, он должен упасть, но опять-таки упасть как мешок, не стремясь предохранить себя от удара. Точно так же, если он что-то держал в руках, он должен держать эту вещь так долго, как сможет, пока руки не откажутся ему повиноваться и предмет не упадёт, что не будет поставлено ему в вину.
"Долг учителя - следить за тем, чтобы во время падения или непривычной позы ученик не причинил себе повреждений, в связи с чем ученики должны полностью довериться учителю и не думать ни о каких опасностях.
"Идея такого упражнения и его результаты могут быть весьма различны. Прежде всего рассмотрим его с точки зрения изучения движений и поз. Это упражнение позволяет человеку выйти из круга автоматизма; без него невозможно обойтись, особенно в начале работы над собой.
"Свободное от механичности изучение самого себя возможно только с помощью упражнения типа "стой!" под руководством понимающего его смысл человека.
"Попытаемся проследить, что из этого получится. Человек идёт, сидит или работает и вдруг слышит сигнал. Начатое движение прервано этим неожиданным сигналом, командой "стой!". Тело его делается неподвижным и замирает посреди перехода от одной позы к другой в таком положении, в каком этот человек в обычной жизни никогда долго не бывает. Почувствовав себя в этом положении, т.е. в непривычной позе, человек невольно смотрит на себя с новой точки зрения, видит и наблюдает себя по-иному. В этой непривычной позе он может думать по-новому, по-новому чувствовать, по-новому узнавать себя. Таким образом разбивается круг старого автоматизма. Тело напрасно старается принять привычное удобное положение - воля человека, приведённая в действие волей учителя, препятствует этому. Борьба идёт не на жизнь, а на смерть, но в данном случае воля способна победить. Это упражнение вместе со всем, что было сказано, представляет собой упражнение вспоминания себя. Человек должен помнить себя, чтобы не пропустить сигнал: он должен помнить себя, чтобы с Первой же минуты не принять удобного положения; он должен помнить себя, чтобы следить за напряжением мускулов в разных частях тела, за выражением лица, за направлением взгляда и так далее. Он должен помнить себя и для того, чтобы преодолеть боль от непривычного положения рук, ног и спины, которая иногда может оказаться очень значительной, и не бояться упасть или уронить себе на ноги что-нибудь тяжёлое. Достаточно на мгновение забыть себя, и тело само собой, почти незаметно примет более удобное положение - перенесёт вес с одной ноги на другую, ослабит напряжение некоторых мускулов и тому подобное. Это упражнение является одновременно упражнением воли, внимания, мыслей, чувств и двигательного центра.
"Нужно помнить, что для введения в действие достаточно сильной воли, способной удержать человека в непривычном для него положении, необходим внешний приказ, или команда "стой!". Человек не в состоянии сам дать себе эту команду. Причина этого, как я уже сказал, в том, что соединение непривычного мышления, чувств и поз, связанных с движением, сильнее человеческой воли. Команда "стой!", которая по отношению к двигательным позам исходит извне, становится на место поз, связанных с мышлением и чувствами. Эти позы и их влияние устраняются, так сказать, командой "стой!" - и в подобном случае позы, связанные с движением, повинуются воле."
Вскоре Гурджиев в самых разных обстоятельствах начал вводить в практику "стой!" - как мы называли это упражнение.
Прежде всего Гурджиев показал нам, каким образом "замереть, остановиться как вкопанному" по команде "стой!", стараясь не двигаться, не глядеть по сторонам, что бы ни происходило, не отвечать ни на какие вопросы, например, если у вас что-то просят или в чём-то несправедливо обвиняют.
– Упражнение "стой!" считалось в школах священным, говорил он.
– Никто, кроме учителя или назначенного им лица, не мог отдать команду "стой!", не имел на это права. Упражнение "стой" не могло быть предметом игры или упражнений среди учеников. Вам неизвестно, в какой позе может оказаться человек. Если вы не способны чувствовать за него. вы не узнаете, какие мускулы у него напряжены и насколько сильно; между тем, если не снять трудное напряжение, это может вызвать разрыв какого-нибудь важного сосуда, а иногда даже мгновенную смерть. Поэтому только человек, уверенный в том, что он знает, что делает, может позволить себе дать команду "стой!".
"Вместе с тем, "стой!" требует безусловного повиновения без всяких колебаний или сомнений, это превращает упражнение в непременную методику для изучения школьной дисциплины. Школьная дисциплина есть нечто совершенно отличное, например, от воинской дисциплины. Там всё делается механически, и чем механичнее, тем лучше. Здесь же всё должно быть сознательным, ибо цель заключается в пробуждении сознания. И для многих людей школьная дисциплина гораздо труднее воинской. Там всегда одно и то же; здесь всякий раз нечто другое.
"Но бывают и очень трудные моменты. Расскажу вам об одном случае из моей собственной жизни. Это произошло много лет назад в Средней Азии. Мы разбили палатку возле арыка, т.е. оросительного канала, и трое из нас перетаскивали вещи с одного берега арыка на другой, где находилась палатка. Вода в арыке доходила нам до пояса. Я и ещё один человек только что вылезли на берег с вещами и собирались одеваться, а третий ещё оставался в воде, так как что-то уронил (позднее мы узнали, что топор), и ощупывал дно палкой. В этот момент мы услышали из палатки крик: "Стой!" Оба мы замерли, как вкопанные, на берегу. Наш товарищ как раз оказался в поле нашего зрения. Он стоял, нагнувшись к воде, и когда услыхал команду "стой!", так и остался в этой позе. Прошла одна или две минуты, и вдруг мы увидели, что вода в арыке поднимается: кто-то, находившийся, быть может, за полторы версты от нас, открыл шлюз, чтобы пустить воду по арыкам. Вода поднималась очень быстро и скоро дошла стоявшему в арыке до подбородка. Мы не знали, известно ли человеку в палатке, что вода прибывает; мы не могли крикнуть ему, не могли повернуть головы, чтобы посмотреть, где он находится, не могли взглянуть друг на друга. Я только слышал, как дышит мой товарищ. Вода поднималась очень быстро, и скоро голова человека, стоявшего в воде, оказалась полностью покрыта ею. Видна была только поднятая рука, которая опиралась на длинный посох. Мне показалось, что прошло невероятно много времени. Наконец мы услышали: "Довольно!" Мы прыгнули вдвоём в ручей и вытащили оттуда нашего друга, который почти задохнулся."
Очень скоро мы убедились, что упражнение "стой!" вовсе не шутка. Прежде всего, оно требовало, чтобы мы постоянно были бдительны, готовы прервать то, что говорим или делаем; во-вторых, иногда от нас требовалась выносливость и особого рода решимость.
Восклицание "стой!" раздавалось в любое время дня. Однажды мы пили чай, и сидевший напротив меня П. поднёс к губам стакан только что налитого горячего чая и дул на него. В это мгновенье мы услышали из соседней комнаты: "Стой!" Лицо П. и его рука, державшая стакан, находились как раз у меня перед глазами. Я видел, как он побагровел, а маленький мускул около глаза задрожал. Но П. продолжал держать стакан. Впоследствии он сказал, что пальцы у него болели только в течение первой минуты; потом главное затруднение состояло в неудобно согнутой в локте руке, движение которой прервалось на полпути. Но на пальцах у него вздулись пузыри, и потом они долго болели.