Шрифт:
ЮРИЙ ДМИТРИЕВИЧ ПЕТУХОВ
В ПОИСКАХ "ЧУДОВИЩА"
Задрожали от его рева стороны света,
небосвод, поднебесье, земля и горы.
Махабхарата
Клянусь, ни львы, ни тигры, ни медведи
Столь не страшны! Никто б не изобрел
Такую тварь, хотя б в горячке бредя!
Л. К Толстой "Дракон"
Мы прошли "дорогами богов" вслед за нашими далекими родичами-переселенцами, заложившими в основание античной культуры один из краеугольных камней - культ божества, ставшего покровителем поэзии и искусств. И теперь, не повторяясь и не углубляясь в рассмотренный уже процесс миграции, мы вправе задаться вопросом: а могло ли такое непростое, растянутое во времени вторжение оставить всего один, пусть и необычайно глубокий след? Могло
КОГО УБИЛ БЕЛЛЕРОФОНТ?
...Беллерофонту убить заповедал Химеру
Лютую, коей порода была от богов,
Нe от смертных...
Гомер, "Илиада"
Существует мнение, что "Илиада" - это сплав множества вполне самостоятельных мифов и легенд, собранных вокруг одного сюжетного стержня и более того - искусно подогнанных к нему. Сейчас уже мало кто верит, что все в ней создано одним человеком, будь хоть трижды гением. Так или же иначе - не столь важно. Ведь в любом случае в основе самой поэмы и ее песен лежат предания, сказания, существовавшие в Средиземноморье задолго до Гомера и его возможных соавторов.
Один из таких вставных мифов повествует о герое ахейцев, свершавшем свои подвиги в Ликии. Попал он туда по навету отвергнутой им совратительницы, царской жены. Последняя, извратив события, нажаловалась мужу, и "разгневался царь таковое услыша; но убить не решился: в душе он сего ужасался; в Ликию выслал его и вручил злосоветные знаки, много на дщице складной начертав их, ему на погибель; дщицу же тестю велел показать, да от тестя погибнет". Знакомая история - слабовольный вождь-монарх посылает неугодного погибать куда подале от своего королевства с соответствующей запиской. Примерно так же хотели расправиться спустя много веков с Гамлетом. Ту же схему мы найдем во множестве сказок самых разных народов.
Звали героя Беллерофонтом. Был он внуком знаменитого Сизифа - основателя Коринфа, и сыном Главка. Царский сын и, следовательно, сам по рождению царь - хотя бы в будущем. Рядом с ним еще множество царей - на Пелопоннесе ли, в Малой ли Азии, в Эгеиде. Кругом одни цари! И до и после! И Одиссей хитроумный, и Менелай златовласый, и Агамемнон "пространновластительный", и Ахиллес благородный...
Мы как-то привыкли к этому титулу "царь" для племенных вождей Средиземноморья - он встречается сплошь и рядом не только в детских переложениях, но и во всех без исключения научных и научно-популярных изданиях. Мы употребляем его легко и бездумно, несмотря на то, что "цари" зачастую владели войском в пятнадцать-двадцать челядинов и клочком земли в две-три квадратных стадии.
Как читатель догадался, мы делаем небольшое отступление. Но оно необходимо, потому что мы обязаны научиться смотреть на вещи и события трезво. "Взгляд со стороны" и "любование отдаленным" вплоть до обожествления и, уж как минимум, до "оцарствления", всегда играют не на руку исследователю. И мы очень многое поймем, если задумаемся - почему безоговорочно признаются монархами и самодержцами племенные "царьки" в одних местах и почему ну никак не признают царями властителей других мест? О ком речь? О русских князьях, почти каждого из которых можно было бы сравнить по влиянию и могуществу с римским императором или византийским базилевсом, но которые не удостаивались даже звания "царя". Лишь с Ивана Грозного якобы пошло "царство" на Руси. А до него?
Разумеется,
К чему все это говорится? А к тому, что за словами мы должны видеть их содержание. Видеть совершенно четко! Ибо одно дело читать мифы, предания как беллетристические произведения, восхищаясь, соболезнуя героям, сопереживая, превознося и так далее, и совсем иное - представлять этих героев реальными людьми, не впадая в поэтические восторги и понимая, кто перед тобой, что происходит, где происходит, как и на каком уровне. И еще - необходимо научиться по мере сил и возможностей отделять чисто мифологические персонажи от персонажей вполне реальных, исторических, но вместе с тем, видеть и часто встречающееся совмещение тех и других в каком-то герое или группе героев. Сложная задача. Но посильная.
Многое слилось в мифе о Беллерофонте - "воинственном" и "непорочном". Чего стоит хотя бы история о попытке совращения юного героя сластолюбивой женой повелителя ахеян Прета и всех последующих испытаниях, - выпавших на долю юноши, отвергнувшего любовь "Антии младой"! В ней явно проглядывают корни знакомого нам библейского сюжета об Иосифе Прекрасном и о жене начальника охраны фараона Потифара. Правда, в Египте существовала в свое время сходная сказка о двух братьях. Может, и она легла в основу средиземноморского предания, может быть, было наоборот. Достаточно точно известно лишь, что в Ветхий Завет сюжет попал либо из Египта, либо из Эгеиды через Малую Азию, во всяком случае со стороны, как и подавляющее большинство прочих сюжетов это кладезя народной мудрости древнего мира. Нам и это не столь важно. Мы не будем распыляться, сосредоточим свое внимание на основном.
Ни в одном из достоверных источников мы не найдем подлинного имени нашего "воинственного" героя. Все поименованы: и Сизиф, v Прет, и Главк, и Антия, и трое сыновей Беллерофонта. Но лишь сам герой вечно скрывается под эпитетом, ибо "Беллерофонтос" - это скалькированное греками словообразование: "Беллероубийца".
Заметим сразу же, что в более поздних вариациях греческие мифологи и сказители, по всей видимости, пытаясь обосновать прозвище, вводят в повествование некого "коринфлянина", которого якобы герой убивает еще до начала своих подвигов и приключений, причем "коринфлянину" дается явно искусственное имя - Гиппоной. Но мы не будем касаться поздних напластований, чтобы не вносить излишнюю неразбериху. Нам следует брать пример с кропотливой работы реставратора икон, который слой за слоем смывает наносное, ненужное, добираясь до первоосновы.
Итак, "убийца" известен. Ну а кто же был "убитый"? За что его убили? Где? Когда? При каких обстоятельствах? Зачем? Ни на один из этих вопросов сами греческие сказители ответа не дают ни словом, ни полусловом, ни намеком. Герой ведет самый активный образ жизни: он воюет с племенем драчливых солимов и с воинственными амазонками, одолевает Химеру, совершает множество иных деяний. Но прозывают его при этом почему-то вовсе не Солимофонтом и не Амазонкоборцем, и даже не Химеробойцем. Загадка?