В поисках древних кладов (Полет сокола)
Шрифт:
Каменная «елочка» не тянулась вдоль всей окружности, а покрывала лишь восточный квадрант. Зугу заинтересовало, есть ли в этом скрытый смысл. Объяснение приходило в голову само собой: украшенная стена была обращена к восходящему солнцу. Вероятно, люди, построившие это грандиозное сооружение, были солнцепоклонниками.
Маленький готтентот неохотно следовал за ним, предрекая гнев чертей и демонов, охраняющих это проклятое место, а Зуга, пропуская его предостережения мимо ушей, прорубал путь вдоль стены.
— Где-то должны быть ворота, — бормотал он. —
— У дьяволов были крылья, — глубокомысленно заметил Ян Черут. — Они летали. Я бы тоже не отказался от крыльев, чтобы улететь подальше от этого гиблого места.
Зуга и сержант снова вернулись туда, где нашли пчелиное гнезда. К этому времени почти совсем стемнело, солнце скрылось за вершинами деревьев.
— Ворота поищем утром, — решил Зуга
— Мы что, будем здесь ночевать? — в ужасе спросил маленький готтентот.
Баллантайн не обратил внимания на его протест.
— Поужинаем медом, — коротко предложил он. Впервые майор не уснул привычным крепким сном охотника, а без сна лежал под одеялом. Перед его глазами проплывали золотые идолы и сокровищницы, построенные из громадных блоков обтесанного камня.
Когда начало светать и на дымчато-перламутровом утреннем небе можно было различить вершину стены, Зуга возобновил поиски. Накануне его ослепило чрезмерное рвение, и второпях он смотрел слишком невнимательно. Он не разглядел необычного участка, расположенного всего в нескольких метрах от их лагеря, — там ползучие растения когда-то вырубили, и они выросли заново, гуще, чем прежде. Обрубленная ветка вела его, как указующий перст: аккуратный срез был, несомненно, оставлен топором.
— Ян Черут, — окликнул сержанта Зуга, оторвав от костра, на котором варился завтрак. — Расчисть этот мусор. — Он указал на густую поросль, и готтентот неторопливо пошел за топором.
Ожидая его возвращения, Зуга пришел к выводу, что оставить эти затянувшиеся и скрытые свежей порослью зарубки на стеблях плюща мог только один человек. Снова его вел Фуллер Баллантайн, но на этот раз он не испытывал от этого такой острой досады; ему уже не внове было идти по отцовским следам, к тому же предвкушение грядущих открытий приглушало боль.
— Поживей, — крикнул он Черуту.
— Эта штука стоит тут тысячу лет. Вряд ли она рухнет прямо сейчас, — нахально ответил сержант и, поплевав на ладони, взмахнул топором.
Этим утром маленький готтентот выглядел гораздо веселее. Он провел ночь под стеной, и на него не напал ни один демон, а Зуга долгие бессонные часы рассказывал ему о несметных сокровищах, которые ждут их за стеной. Задремавшая на время алчность Яна Черута быстро ожила, и он ярко представил, как с карманами, полными золота, сидит в своей любимой таверне портового квартала Кейптауна в окружении дюжины желтых, как масло, готтентотских красавиц. Они сгрудились вокруг него и, затаив дыхание, слушают его рассказ, а бармен тем временем отламывает восковую печать с очередной бутылки «Кейп смоук». Теперь его энтузиазм не уступал рвению майора.
Зуга пригнулся и всмотрелся в проход, прорубленный в густом подлеске, который успел вырасти там, где прошелся топор Фуллера Баллантайна. Впереди он различил очертания изогнутых порталов и обтесанные гранитные ступеньки, ведущие к узкой двери.
За долгие столетия тысячи босых ног истерли ступени так, что они стали вогнутыми, как тарелки, но ворота были тщательно заделаны камнями и булыжником. Небрежный завал резко отличался от аккуратной кладки основной стены. Видимо, вход заделывали впопыхах, спасаясь от приближавшегося врага, подумал Зуга.
Кто-то, вероятно, Фуллер Баллантайн, разобрал завал настолько, чтобы можно было пройти. Сын пошел по его стопам. Круглые камни перекатывались под ногами. Он протиснулся в ворота и обнаружил, что проход резко поворачивает влево, переходя в узкое, густо заросшее ущелье между стенами, открытое сверху.
Разочарование было жестоким. Он надеялся, что стоит пройти ворота, и перед ним откроется весь город с его сокровищами и чудесами. Вместо этого его ждут долгие часы тяжелого труда. С тех пор как этой дорогой прошел старший Баллантайн, миновало много лет, по крайней мере года четыре, и проход исчез, будто его и не было.
В одном месте каменная кладка обрушилась, и Зуга осторожно перелез через груду камней. После посещения пещеры Умлимо в нем был очень силен страх перед змеями. Узкий длинный проход, несомненно, построенный для обороны от незваных гостей, следовал за изгибом стены и внезапно выводил на просторную площадь, тоже густо заросшую колючим зеленым кустарником. Над площадью возвышалась высокая цилиндрическая башня, сложенная из поросших лишайником гранитных блоков. Башня была огромной, и распаленному воображению Зуги показалось, что она достает до облаков.
Зуга двинулся через внутренний дворик, нетерпеливо прорубая дорогу сквозь кусты и ползучие растения. На полпути он заметил вторую башню, как две капли воды похожую на первую, которая поначалу заслоняла ее. Сердце отчаянно заколотилось. Он интуитивно догадался, что эти башни были центром странного древнего города и что именно в них хранился ключ к тайне.
Второпях он споткнулся и упал на колени, разорвав брюки и содрав с голени длинную полосу кожи. От боли и нетерпения Зуга выругался. Он выронил топор и принялся ощупью искать его среди переплетения корней и веток. Он нашарил его почти сразу и в тот же миг обратил внимание на камень, о который споткнулся.
Это не был гранит, из которого слагались стены и башня. Камень заинтересовал его, и майор, не вставая с колен, топором расчистил кустарник. С дрожью он понял, что камень представлял собой часть скульптуры.
Ян Черут шел следом. Он тоже опустился на колени и стал голыми руками обрывать растения. Потом оба сели на корточки и осмотрели статую. Она была невелика, весом килограммов пятьдесят. Вырезанная из шелковистого зеленоватого мыльного камня, она стояла на знакомом постаменте, украшенном простым узором из треугольников, которые походили на ряд акульих зубов.