В поисках древних кладов (Полет сокола)
Шрифт:
Что-то мягкое коснулось ее плеча, и, не успела она отпрянуть, как существо вскарабкалось на шею, прощекотало по лицу. Девушка опрокинулась назад и завизжала, отчаянно отбиваясь стальной цепью и наручниками, которые все еще сжимала в руке.
Зверек пронзительно заверещал, как рассерженный поросенок, а она все колотила и колотила воздух. Потом животное исчезло. Робин услышала шорох крошечных ножек по деревянному ящику и поняла, что это была корабельная крыса
Девушка вздрогнула от отвращения, но на мгновение ей стало легче. Правда, ненадолго.
Внезапно ее ослепила молниеносная вспышка света.
Враг услышал крик и посветил лучом в ту сторону, откуда он раздался. Может быть, Типпу ее увидел, потому что она уже выбралась из укрытия между двумя ящиками. Но и Робин теперь знала, в каком направлении двигаться. За короткий миг вспышки девушка успела сориентироваться и поняла, где находится люк.
Доктор бросилась на кучу мягких тюков и по-пластунски поползла к люку, но остановилась и задумалась. Типпу, разумеется, знает, как она проникла в трюм, и догадывается, что она попытается убежать тем же путем. Нужно двигаться осторожно, крадучись, быть готовой к тому, что свет в любой миг может вспыхнуть снова, и не попасться прямиком в ловушку, которую помощник капитана обязательно ей расставит.
Робин крепче сжала железную цепь. Только теперь она поняла, что может воспользоваться ею как оружием, более действенным, чем короткий скальпель в кармане. Оружие! Впервые мисс Баллантайн подумала о том, что должна защищаться, а не просто припадать к земле, как цыпленок, увидевший ястреба. «Робби всегда была храброй девчонкой». Она словно наяву услышала голос матери, встревоженный, но полный затаенной гордости. Мать всегда так говорила, когда Робин успешно оборонялась от деревенских драчунов или не отставала от брата в его самых невероятных проделках. Теперь, похоже, ей понадобится вся ее храбрость.
Зажав цепь в правой руке, доктор крадучись, по-пластунски поползла к люку, то и дело замирая и прислушиваясь. Казалось, прошла вечность, пока ее пальцы коснулись дощатой обшивки кормовой переборки. Теперь до люка оставался всего шаг-другой, и наверняка именно там Типпу ее и поджидал.
Робин приникла к палубе, крепко прижавшись спиной к обшивке, и подождала, пока сердце перестанет колотиться и она сможет что-нибудь расслышать, но скрип и треск деревянного корпуса, шепот моря и удары волн, раскачивающих «Гурон», полностью заглушали любой шорох, издаваемый преследователем.
Она наморщила нос: сквозь всепроникающую вонь трюмной воды пробился какой-то непривычный запах. Пахло горячим маслом из прикрытого заслонкой фонаря. Робин прислушалась, и ей почудилось, что она слышит тихое потрескивание. Враг близко, совсем рядом, стережет люк и готов распахнуть заслонку фонаря, едва определит, где она находится.
Медленно, еле ощутимо Робин поднялась и вгляделась в темноту, туда, где стоял Типпу, потом переложила скальпель в левую руку, а правую руку с цепью и железными наручниками отвела назад, приготовившись к удару.
Коротким броском она метнула скальпель, целясь так, чтобы нож упал достаточно близко от этого чудовища, заставив его двинуться прочь от нее.
Скальпель ударился обо что-то мягкое, звук вышел приглушенным, едва не затерялся среди прочих шорохов, но потом он с тихим звоном соскользнул на палубу, и в тот же миг яркий свет залил трюм.
Из темноты, невероятно близко, выступила огромная грозная тень Типпу. Помощник держал горящий фонарь высоко в левой руке, и на круглом голом куполе его черепа мерцали желтые блики. Он набычившись отвел назад правую руку с увесистой дубинкой, его мускулы вздулись и заходили, как округлые холмы. Всего один миг Типпу смотрел в противоположную от нее сторону. Поняв, что перед ним никого нет, он пригнул к груди огромную круглую голову и со звериным проворством развернулся.
Девушкой руководил только инстинкт. Она взмахнула тяжелыми наручниками. Прожужжав, они описали в свете фонаря мерцающий круг и ударили Типпу в висок. Раздался треск, словно хрустнул сломанный бурей толстый сук, и его голова разверзлась, как кошель с багровой бархатной подкладкой. Великан покачнулся на широко расставленных ногах, как пьяный, колени под ним начали подгибаться. Робин снова взмахнула цепью, вложив в удар всю силу тела и всю глубину страха. Блестящий желтый череп прорезала еще одна глубокая алая рана. Помощник капитана медленно рухнул на колени. Точно в такой же позе она каждое утро видела его на юте, где он молился по мусульманскому обычаю, обратясь лицом к Мекке. Теперь он снова коснулся палубы лбом, но на этот раз из разбитой головы струилась кровь.
Фонарь, продолжая гореть, звякнул о палубу, и в его свете Типпу тяжело перекатился на бок. Дыхание хрипло клокотало у него в горле, глаза закатились, невидяще сверкнув мертвенными белками, толстые ноги задергались в конвульсиях.
Робин глядела на поверженного гиганта, пораженная ужасом содеянного. В ней шевельнулась потребность прийти на помощь любому раненому или искалеченному живому существу, но это длилось всего несколько секунд. Глаза Типпу снова вернулись в орбиты, взгляд постепенно становился осмысленным. Трепещущая желтая грудь начала медленно вздыматься, конечности уже дергались не так судорожно, их движения стали более координированными, голова приподнялась, все еще покачиваясь из стороны в сторону. Он вопросительно озирался.
Невероятно — два рубящих удара не покалечили этого человека, а всего лишь ненадолго оглушили, и через несколько секунд он будет в полном сознании и с яростью кинется на нее, гораздо более опасный, чем раньше. Робин с криком бросилась через открытый люк в лазарет. По дороге он схватил ее за лодыжку, девушка потеряла равновесие и чуть не упала, но сумела рывком высвободиться и нырнула в просвет люка.
В свете упавшего фонаря она увидела, что Типпу на четвереньках ползет к ней, и всей тяжестью навалилась на люк. Дверца захлопнулась с глухим стуком, Робин задвинула засов, и в тот же миг помощник капитана плечом толкнул люк с такой силой, что переборка сотряслась.
Ее руки дрожали так, что пальцы не слушались. Она лишь с третьей попытки сумела закрепить цепь и запереть люк на замок. После этого Робин рухнула на палубу и разрыдалась. Слезы смыли страх, она немного успокоилась и собралась с силами.
Она с трудом поднялась на ноги. Голова кружилась, ее пьянило странное, до сих пор неведомое чувство свирепого ликования. Мисс Баллантайн понимала, что ее пьянит победа, вырванная в бою, рана, нанесенная ненавистному противнику, и знала, что позже ощутит вину за это — позже, но не сейчас.